София и тайны гарема

Представив — Сафия помнила, что так учил Коран, — что сейчас она тоже летит вперед, стремительно приближаясь к райскому месту, где ее ждут страстные, ненасытные в любви юноши, девушка зажмурилась, и из груди ее вырвался хриплый стон. Сказать по правде, религиозные рассуждения никогда особо не волновали ее. Она старалась пропускать эти разговоры мимо ушей и сейчас была не слишком уверена, ждут ли эти райские наслаждения и ее, или же они предназначены исключительно для Селима. Привыкнув даже мысленно считать, что мир создан только для нее одной, Сафия давно уже сделала вывод, что и в райских кущах все будет так, как она захочет. Представив, что ждет ее, она вдруг ощутила, как сладкая дрожь пронизывает ей бедра. А кобыла, почувствовав волнение хозяйки, рванулась вперед еще быстрее.

Слуги, вооруженная стража, даже охотники остались позади, скрылись, как солнце, за чередой тянувшихся на западе гор. А впереди вставала громада Боза, Серых Гор, именно туда и лежал их путь. Словно в насмешку над тем скучным именем, которое им дали, сейчас, в отблесках заката, они сияли так, словно были выкованы из чистого золота.

Впрочем, спешки особой не было. Еще перед тем, как тронуться в путь, они решили, что остановятся на ночь у подножия гор. Рабы, которых отправили туда накануне, наверное, уже ставят шатры и готовят ужин. Другие, кому было поручено заниматься охотой, тщательно отбирают соколов и гончих, проверяют путы на ногах у ловчих птиц и шелковые силки, осматривают копья и стрелы. Так что ей нет никакой нужды гнать кобылу галопом.

Сафия не собиралась сбегать от Мурада. В конце концов, без Мурада у нее нет ни малейших шансов добиться той власти, к которой она всегда стремилась. С ним были связаны все ее надежды. И потом… Она вдруг вспомнила, как он красив. Мурад снова встал перед ее глазами — в заново намотанном вокруг головы тюрбане, с веселыми искорками в глазах, еще посмеивающийся про себя шуткам обедавших вместе с ним офицеров. Достаточно только оглянуться через плечо, и она вновь увидит его — ничуть не менее привлекательного, хотя сейчас его и окутывает облако пыли, поднятое копытами ее лошади.

Нет, Сафия догадывалась, что нетерпение, которое сейчас гнало ее вперед, никак не было связано с предстоящей наутро охотой. Не томило ли ее тайное желание ускользнуть из той театральной ложи, где принц вряд ли способен доказать, что он на самом деле принц? Разве вместо этого не мечтала она заставить его добиться успеха в том мире, где ошибкам нет места?

Не успела она подумать об этом, как слева от нее, среди деревьев, открылась узкая прогалина. Словно в подтверждение своих мыслей Сафия вдруг резко дернула поводья и свернула на узкую, чуть шире ее паланкина, изрытую глубокими колдобинами дорогу. Кусты орешника сомкнулись у нее за спиной. Подлесок оказался на редкость густым. Ветки деревьев спускались так низко, что хлестали Сафию по лицу, дергали красные шелковые шальвары, но девушка ничего не замечала.

— Сафия, не надо! — Убедившись, что она не обратила ни малейшего внимания на его слова, Мурад рассердился. — Стой! — Это уже была не просьба, а приказ.

Но грохот подков кобылы заглушил его крик. Обернувшись через плечо, с разметавшимися по плечам волосами, которые летели за ней, словно хвост кометы, Сафия дразняще рассмеялась. И Мурад вспыхнул, почувствовав, что возлюбленная бросает ему вызов.

Теплый, напоминавший запах вспотевшей кожи аромат танина коснулся ее ноздрей. Сафия подняла глаза к небу, но сквозь крону старых дубов и кружево орешника с еще зелеными плодами почти не пробивались солнечные лучи. Земля сплошь заросла сумахом[10]. Здесь, в тени, было гораздо прохладнее, а мягкий зеленоватый полумрак упал ей на лицо, словно вуаль.

Попав после яркого света в тень, она на мгновение ослепла. Внезапный громкий треск напугал ее — Сафия решила, что это подоспевший Мурад настиг ее или кобыла, зацепившись за корень ногой, с размаху упала на землю. Девушка зажмурилась от ужаса. И только мгновением позже, обнаружив, что так же крепко сидит в седле, догадалась: ничего не произошло.

Все еще дрожа от страха и смущения, она не столько заметила, сколько почувствовала скользнувшую рядом тень и лишь потом сообразила, что это олень. Стройная, с желтовато-коричневой шкурой олениха молнией мелькнула впереди и одним прыжком пересекла тропу, по которой только что скакала Сафия. Хорошая примета! Значит, охота будет удачной, подумала она. Миг, и олениха скрылась из виду. Но Сафие оказалось достаточно и этого мгновения, чтобы заметить бархатный, подергивающийся от страха нос и влажные печальные глаза — глаза гурии из рая.

Сердце у нее на мгновение остановилось, а потом застучало, словно обезумев, но не от страха, а скорее от удивления, смешанного со жгучим желанием. «Наверняка где-то поблизости у нее олененок, — мелькнуло у нее в сознании. — Совсем еще крохотный… Прячется, пока мать старается увлечь за собой охотников…»