София слышит зеркала

Он стоял в нескольких шагах. С почти человеческим лицом, выше на голову, с когтистыми руками и шикарными крыльями, в которые можно уютно завернуться и никто не найдет. Но его глаза… Ледяные, светло-серые, без зрачка. Вроде и камень, а вроде и нет. Только когда смотрит — с ног до головы пробирает так, что хочется дать деру. Держись, Соня, веди себя прилично. К тому же в таком платье далеко не убежишь.

Обворожительно улыбнувшись, я ответила:

— Доброй ночи, Гартаг.

— Разрешите? — спросил он, и тут же одна мощная лапа легла мне на талию, а вторая взяла за руку. На удивление деликатно, кстати. Но в то же время с намеком, что лучше не вырываться.

— Как отказать хозяину Бала? — улыбнулась я. Правда, получилось совсем невесело, с намеком, что он как-то забыл дождаться моего ответа.

Впрочем, вожака горгулий это явно не волновало. Да и танцевал он весьма хорошо.

— Итак, перейдем к делу, — хрипло и низко прошептал он, сжимая меня в объятиях чуть сильнее, чем позволяли приличия. — Что вы хотите узнать в обмен на этот визит вежливости, София?

Я недоуменно уставилась на Гартага, понимая, что где-то упустила нечто важное. Вот так в лоб?

Хотя он поздоровался. Возможно, уже выполнен весь ритуал светских расшаркиваний, больше горгульим регламентом попросту не предусматривается.

— Мой визит столь важен, что за него можно брать плату? — постаралась невинно уточнить я. Нет, ну мало ли, вдруг не так все поняла. Потом конфуз выйдет.

Гартаг чуть ослабил хватку, однако не настолько, чтобы можно было выдохнуть спокойно. Глядя на него, я прекрасно понимала: зверь, рядом зверь. И прежде чем сделаю хоть шаг и скажу хоть слово, надо хорошенько подумать.

— Относительно, — улыбнулся Гартаг, обнажая мощные клыки. — Но все же я знаю, кто вы, София. И почему здесь оказались. Что бы там ни говорили, вы — человек. Поэтому имели полное право не являться в Шаттенштадт, подвергая угрозе собственную жизнь.

Воздух пропал из легких. Пришлось сделать глубокий вдох и фальшиво улыбнуться. Кажется, я буду убивать. Не сейчас — попозже. Но ни Стефан, ни Крампе, ни Валентин не выйдут сухими из воды.

«У меня не было выбора», — хотелось сказать.

— У меня долг перед зеркальщиками, — сказала я, ощущая, как взгляд вожака горгулий воспламеняет кровь. Но не так, как близость Валентина, что начинаешь плавиться и сгорать в предвкушении чего-то романтического и прекрасного. Тут просто бросает в жар, и понимаешь, что если сама не выстоишь, то рискуешь превратиться в пепел.

Гартаг кивнул, словно одобряя сказанное.

— Хорошо, София. Пусть так. Что ты хочешь?

«Домой хочу. И поесть нормально», — мелькнула крамольная мысль.

Пришлось тут же одернуть себя. Какой бред в голову лезет, когда не знаешь что делать и как себя вести.

— Я хочу знать: кто вредит зеркальщикам? Как вернуть брату тело и законное место Главы Зеркальщиков? А еще… хочу, чтобы с моей подругой было все в порядке и… с Золотой Тенью тоже.

В глазах Гартага вспыхнуло пламя: смешливое, голодное, ироничное. Не поймешь, что там задумал.

Музыка затихла. Мы остановились, внимательно глядя друг на друга.

— Хотите много, — наконец-то задумчиво произнес он.

— Хочу, — не стала отнекиваться я. — Но вы сами спросили.

— Сам и виноват, что поделаешь.

Мелодия полилась вновь, нежная, звенящая и прекрасная. Как рассвет над прозрачными водами. Снова Штраус, вальс «На прекрасном голубом Дунае». А у горгулий-то утонченный вкус, ничего не скажешь. В какой-то миг мне показалось, что к нам хочет приблизиться Валентин, однако Гартаг вновь подхватил меня и повел в танце. В этот раз куда более предусмотрительно и деликатно.

— Пожалуй, с теми, кто закрутил всю эту кашу, я вас непременно познакомлю, непревзойденная София. К тому же гамбургский Городовой — Ханс Хуммель. Вон он, кстати, мило беседует с тенью вашего брата.

— А что Городовой? — насторожилась я, внезапно вспомнив Данилу Александровича.

— Городовой не даст разгуляться в Гамбурге реального мира, не любит он этого. И так уже натворили, что только могли. Поэтому мы все с огромным удовольствием посмотрим на вашу битву.

Интересно, горгулий убивать можно? Или хотя бы стукнуть чем тяжелым, чтобы не улыбался так мерзко? Я прекрасно уже поняла, что в этой битве с одной стороны буду я, а с другой — та гадость, которая пакостит нам с самого начала. И тут никто помогать мне не собирается, да и ставки толком не делают. Но так как противостояние чего бы то ни было всегда должно заканчиваться, мне дадут возможность увидеть врага воочию.

— С подругой вашей… — Гартаг замолчал, а я затаила дыхание. — Зависит от вас, что с ней будет. Поэтому как вы себя там покажете, так и будет. Ваша ведьма поступила смело, но неосмотрительно. Более сильный враг утянул ее в свои владения и теперь не выпустит.