Софийские рассказы

Я согласился, что у нее действительно талант, каким мы не обладаем. На этом можно было и расстаться, но они все не уходили, продолжая говорить об артистических способностях Виолеты, растрогавшей публику до слез. Я не мог вспомнить, видел ли в зале людей со слезами на глазах, но согласился с ними, чтобы положить конец этому разговору, однако они не унимались… Как Виолета выходила на сцену!.. Какая у нее память!.. Знать столько стихотворений!.. Настоящий дар!.. Восклицаниям не было конца. Гергана и Иванчо очень удивились, узнав, что Виолета живет в этом квартале. До сих пор они не знали об этом…

Я быстро шагал по железному мосту, рассеянно глядя в медленно катившиеся, холодные, черные воды Марицы. Как я ненавидел сейчас счастливых, у которых все было в порядке. Ругал себя, ругал весь белый свет!..

Когда я добрался до гостиницы, полночь уже миновала. Все спали. Входная дверь была закрыта. Пришлось долго-долго звонить. Дверь мне открыл, к моему удивлению, молодой Масларский. Он был в трусах, без рубашки. Тощий как скелет. Его узкая грудь была впалой, тонкие ноги покрывала густая поросль волос. Я невольно представил себе Виолету в его объятиях, и меня бросило в дрожь.

— У тебя, что, нет ключа? — сердито спросил он.

Я ничего не ответил, ведь это само собой разумелось, раз я звонил в дверь. Мне вообще ни о чем не хотелось с ним говорить. Я быстро поднялся по лестнице, оставив его запирать дверь. Хорошо, что у меня теперь была отдельная комната, которую мне неделю назад выделил прежний директор на то время, пока я не переберусь на квартиру.

13

Два дня я ходил мрачный и сердитый. Разговаривать ни с кем не хотелось. Шел на автобазу, садился в «зил», ехал в суперфосфатный под погрузку мешков с удобрениями, которые ежедневно скапливались на высоких помостах. Рабочие трудились сноровисто, четко, словно автоматы. С ними я почти не разговаривал, да и я их особенно не интересовал. Обычно, пока шла погрузка, я сидел в кабине и записывал маршрут в путевку. Иногда виделся с Иванчевым, нашим бригадиром, который приветствовал меня, подняв длинную руку, и шел дальше.

Здесь всегда было шумно. Беспрестанно въезжали и выезжали наши грузовики. Кто-то кого-то напутствовал. Шумели струи воды. Пахло бензином и маслом. Гудели прогреваемые моторы… Я любил эту будничную суету, она меня отвлекала от мрачных мыслей. Кроме того, никто из моих коллег не терпел долгого сидения на месте, лишних разговоров. У них были свои заботы, и каждый по-своему выражал свои товарищеские чувства. Как правило, это происходило вечером в закусочной, куда в последнее время начал чаще ходить и я, чтобы продолжить переговоры с моим будущим хозяином Лачкой. В конце концов он согласился сдать мне комнату в новом доме, а в пристройку переселить своих сыновей, которые, по его словам, летом могли спать даже во дворе. Правда, за эту уступку с меня причиталось еще сверх того, о чем мы договорились, но в ведомственной гостинице я больше не мог дышать. А самое главное, я не хотел видеть старого директора, которого, как я слышал, собирались выпустить из-под ареста под расписку. За брынзу он представил какой-то оправдательный документ, а по поводу его сводничества ни у кого не было доказательств.

Я поселился у Лачки и начал обзаводиться хозяйством. Принес простыни, одеяло, подушку, мыло, полотенце, новую бритву. Лачка пялил глаза на каждую мою новую покупку, расспрашивал, что сколько стоит, и удивленно качал головой. Вскоре, поняв, что он намеревается еще повысить цепу за комнату, я решительно пресек эти его поползновения. Он умолк и больше не делал попыток залезть в мой карман. Внимание его, однако, переключилось на мою личную жизнь. Он уже знал, что я был женат, и сказал мне, что знает мою бывшую жену, зовут ее Виолета, она хорошо читает стихи и играет на гитаре, иными словами — большая веселуша. Это слово меня страшно разозлило. За его нечистые намеки мне хотелось стукнуть Лачку как следует, но я сдержался, поскольку не знал, какие могут быть последствия, ведь рука у меня довольно тяжелая, не дай бог, выбью ему зубы, а тогда всей моей зарплаты не хватит, чтобы привести в порядок его челюсти.

Так или иначе, я пустил корни в новом квартале и познакомился с людьми, жившими вокруг меня. В большинстве своем это были люди из села, приехавшие в город на заработки. Одни добывали уголь в соседних шахтах, другие работали на цементном заводе «Вулкан», а большинство — на нашем химическом комбинате.

Таких же, как Лачка, служащих и продавцов в магазинах можно было пересчитать по пальцам. Они были у всех на виду. До моего появления здесь Виолета, например, слыла веселушей. Когда я переехал сюда, многие узнали от Лачки, что я ее прежний муж, и это повергло их в тревогу. Все ждали, что вот-вот разыграется какая-нибудь драма. Может быть, кое-кто уже представлял себе, как я с ножом в руках бегаю по улицам и кричу как сумасшедший.

Однажды Лачка доверительно сообщил мне: