Софист

Ч у ж е з е м е ц.И мы скажем, что эта природа проходит через все остальные виды, ибо каждое одно есть иное по отношению к другому не в силу своей собственной природы, но вследствие причастности идее иного.

Т е э т е т.Именно так.

Ч у ж е з е м е ц.Об этих пяти [видах], перебирая их поодиночке, мы выразились бы так...

Т е э т е т.Как именно?

Ч у ж е з е м е ц.Во-первых, движение есть совсем иное, чем покой. Или как мы скажем?

Т е э т е т. Так.

Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, оно - не покой.

Т е э т е т.Никоим образом.

Ч у ж е з е м е ц.Существует же оно вследствие причастности бытию?

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.И опять-таки движение есть иное. чем тождественное.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Значит, оно - нетождественное.

Т е э т е т. Конечно, нет.

Ч у ж е з е м е ц.Однако оно было тождественным вследствие того, что все причастно тождественному.

Т е э т е т.Да, и очень.

Ч у ж е з е м е ц.Надо согласиться, что движение есть и тождественное и нетождественное, и не огорчаться. Ведь, когда мы назвали его тождественным и нетождественным, мы выразились неодинаково: Коль скоро мы называем его тождественным, мы говорим так из-за его причастности тождественному в отношении к нему самому; если же, напротив, мы называем его нетождественным, то это происходит вследствие его взаимодействия с иным, благодаря чему, отделившись от тождественного, движение стало не этим, но иным, так что оно снова справедливо считается нетождественным.

Т е э т е т.Несомненно, так.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому, если бы каким-то образом само движение приобщалось к покою, не было бы ничего странного в том, чтобы назвать его неподвижным.

Т е э т е т.Вполне справедливо, если мы согласимся, что одни роды склонны смешиваться, другие же нет.

Ч у ж е з е м е ц.К доказательству этого положения мы пришли еще раньше теперешних доказательств, когда утверждали, что так оно по природе и есть.

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.Скажем, однако, снова: движение отлично от иного, равно как оно есть другое по отношению к тождественному и покою?

Т е э т е т.Безусловно.

Ч у ж е з е м е ц.Стало быть, согласно настоящему объяснению, оно каким-то образом есть и иное и не иное.

Т е э т е т. Правда.

Ч у ж е з е м е ц. Что же дальше? Будем ли мы утверждать, что движение иное по отношению к трем [видам], а о четвертом не скажем этого, признав в то же время, что всех видов, о которых и в пределах которых мы желаем вести исследование, пять?

Т е э т е т.Как же? Ведь невозможно согласиться на меньшее число, чем то, что вышло теперь.

Ч у ж е з е м е ц.Итак, мы смело должны защищать положение, что движение есть иное по отношению к бытию?

Т е э т е т.Да, как можно смелее.

Ч у ж е з е м е ц.Не ясно ли, однако, что движение на самом деле есть и небытие, и бытие, так как оно причастно бытию?

Т е э т е т.Весьма ясно.

Ч у ж е з е м е ц.Небытие, таким образом, необходимо имеется как в движении, так и во всех родах. Ведь распространяющаяся на все природа иного, делая все иным по отношению к бытию, превращает это в небытие, и, следовательно, мы по праву можем назвать все без исключения небытием и в то же время, так как оно причастно бытию, назвать это существующим.

Т е э т е т.Похоже на то.

Ч у ж е з е м е ц.В каждом виде поэтому есть много бытия и в то же время бесконечное количество небытия.

Т е э т е т.Кажется.

Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, надо сказать, что и само бытие есть иное по отношению к прочим [видам].

Т е э т е т.Это необходимо.

Ч у ж е з е м е ц.И следовательно, во всех тех случаях, где есть другое, у нас не будет бытия. Раз оно не есть другое, оно будет единым; тем же, другим, бесконечным по числу, оно, напротив, не будет.

Т е э т е т.Похоже, что так.

Ч у ж е з е м е ц.Не следует огорчаться этим, раз роды по своей природе взаимодействуют. Если же кто с этим не согласен, пусть тот опровергнет сначала наши предыдущие рассуждения, а затем также и последующие.

Т е э т е т.Ты сказал весьма справедливо.

Ч у ж е з е м е ц.Посмотрим-ка вот что.

Т е э т е т.Что именно?

Ч у ж е з е м е ц.Когда мы говорим о небытии, мы разумеем, как видно, не что-то противоположное бытию, но лишь иное.

Т е э т е т.Как так?

Ч у ж е з е м е ц.Ведь если мы, например, называем что-либо небольшим, кажется ли тебе, что этим выражением мы скорее обозначаем малое, чем равное?

Т е э т е т.А как же.

Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, если бы утверждалось, что отрицание означает противоположное, мы бы с этим не согласились или согласились бы лишь настолько, чтобы "не" и "нет" означали нечто другое по отношению к рядом стоящим словам, либо, еще лучше, вещам, к которым относятся высказанные вслед за отрицанием слова.

Т е э т е т.Несомненно, так.

Ч у ж е з е м е ц.Подумаем-ка, если и тебе угодно, о следующем.

Т е э т е т.О чем же?

Ч у ж е з е м е ц. Природа иного кажется мне раздробленной на части подобно знанию.

Т е э т е т.Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц.И знание едино, но всякая часть его, относящаяся к чему-либо, обособлена и имеет какое-нибудь присущее ей имя. Поэтому-то и говорится о многих искусствах и знаниях.

Т е э т е т.Конечно, так.