/soft/total/

А в конце твоя барышня и вовсе завирается – про обвал экономики и мегакризис. Какая у них экономика? Перекладывание бессмысленных бумажек в офисах и бесконечное пережевывание очевидного в универах. Да еще сфера услуг – парикмахеры, косметологи, визажисты. Это не экономика, это имитация экономики. Все реальное производство уже давно здесь, в аду. И ему ничего не грозит, насколько я знаю. Администрация боится совсем другого. Паники, социальных потрясений. Реальных изменений. А у твоей Маши получился какой-то роман ужасов – прощай, человечество, конец света на пороге.

Но в городе уже паника! – перебил его ПалСаныч.

Ничего, переживут, – небрежно бросил Кодер, – им это даже полезно.

ПалСаныч не ответил. Он молча сидел, собираясь с мыслями. Хотелось найти чеканную формулировку, но в голову, как назло, ничего не приходило. Наконец он решился просто выплеснуть из себя то, что зрело в нем последние дни.

Кодер, ты мог бы взломать кармохранилище?

Зачем?

Ты притворяешься или действительно не понимаешь?! – ПалСаныч повысил голос. – В городе сейчас совсем плохо, люди слетают с катушек…

Они не люди, – спокойно возразил Кодер. – Это мы – люди, мы – человечество. Ад. А кодексопослушные моралы уже давно не люди. Они марионетки, механические паразиты, ни на что не годные.

Ты это серьезно?!!

Более чем. Человек – это индивидуальность. Тайна, закрытая от всех. Суверенность. А они сами добровольно отказались от своей индивидуальности. В них уже нет никаких тайных глубин – сеть высосала их досуха, до последнего грязного секрета. В них не осталось ничего человеческого.

Ты не можешь обвинять их в том, что они поменяли приватность на безопасность! – ПалСаныч с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться на крик. – Время было смутное, а у них дети… Что ты вообще в этом понимаешь?!

При чем тут безопасность, – усмехнулся Кодер. – Ты больше верь своей Маше. Террор, смутное время – это все выдумки Комитета. На самом деле моралы без колебаний променяли конфиденциальность на удобство. Всего лишь на удобство. И продолжают менять каждый день. Если бы вообще никогда не было никакой угрозы – они все равно так же радостно побежали бы продавать свою свободу. Потому что на хрен она им не нужна, и никогда не была нужна. А вот без удобств они уже не могут.

Да, они слабые. И они на самом деле многое потеряли, – от волнения ПалСаныч с трудом подбирал слова. – Но они… Они, по крайней мере, не считают, что мы хуже их…

Кодер хмыкнул, коротко и выразительно.

Что они вообще о нас знают? Они думают, что мы наказаны за нарушение Кодекса. Как будто мы его принимали и чтили, а потом вдруг нарушили и вот несем наказание. Но все совсем не так. Мы с самого начала отвергли этот Кодекс и никогда не подчинялись ему. Каждый из нас в одиночку сделал этот выбор. Понимаешь? Один на один с системой. Но моралисты – бессильное стадо, они уже ни на что не способны в одиночку. Если их не устраивает собственная жизнь – пусть меняют свой гребаный Кодекс. Сейчас их действительно приперло – и у них наконец появился шанс. А ты хочешь его отнять. Котел уже кипит и готов взорваться, а ты ищешь предохранительный клапан, чтобы сбросить пар.

Да ничего они не изменят! – в отчаянии воскликнул ПалСаныч. – Они так и будут срываться, и страдать, и умирать! Но ничего не смогут изменить! Потому что все они раздавлены непосильным грузом вины! И вот сейчас у нас появилась возможность снять этот груз, освободить их от вины, сделать наконец свободными! А ты… Ты просто самовлюбленный сноб, ненавидящий всех, не похожих на тебя!

Профессор, ты же гуманитарий, – перебил его Кодер с досадой. – Ты лучше меня должен знать, что свободу нельзя вот так взять и подарить, что ее надо завоевать. В опасной борьбе. А иначе это получится не свобода, но очередная наебка.

Для них это будет освобождение, – упрямо продолжал ПалСаныч, – по сравнению с тем, что есть… Им сейчас это нужно больше всего.

Это прежде всего нужно Администрации, – возразил Кодер. – Сделать перезагрузку, обнулить счетчик грехов. Стравить пар. Чтобы потом начать все заново. Начать новый цикл, в точности такой же. И самое приятное для них – что ничего не надо менять. Пока снова не накопится критическая масса вины. А как накопится – опять найдут какого-нибудь дурачка…

Какого дурачка? – не понял ПалСаныч.

Тебя, – усмехнулся Кодер. – Ты что, еще не понял, зачем ты здесь? Как ты прошел в ад с последней моделью Макса, набитой секретными адресами и кодами? Нас же элементарно хотят развести. Сделать все нашими руками, а потом нас же объявить преступниками, устроившими теракт.

Не может быть! – не поверил ПалСаныч. – Если бы Администрация или Комитет этого хотели, они сами давно стерли бы всю базу.