Согретые солнцем

Романия сразу опечалилась. Она давно мечтала о собаке, но родители не хотели даже слышать ее слабые намеки. Сейчас зима, на улице – трескучий мороз, а бедной Боне некуда спрятаться от ветра и снега. Рома была уверена, что наступил удобный момент, чтобы уговорить отца приютить Боню, которая спасла ей жизнь.

– Можно сделать для нее вольер и будку, а в свободное время я буду водить ее гулять на поводке, – сказала девочка.

– Рома, скажу тебе откровенно: я не уверен, что эта дворняжка, которая тебя спасла, существовала на самом деле. Это не твои фантазии? Или от мороза ты бредила, и тебе все это померещилось? – Мужчина внимательно посмотрел в глаза дочери.

– Папа, я не жалею о том, что пошла за хлебом, – произнесла Романия, сдерживая непрошеные слезы, – жалею о том, что не дошла до магазина и принесла вам столько волнений. А еще я очень сожалею, что у меня такие бездушные сестры… и вы с мамой такие же. Не приезжайте больше ко мне, не надо, – сказала она и укрылась одеялом, натянув его на голову.

Романия отказалась от еды и до вечера тихонько плакала. Девочка вспоминала ту ночь, которую ей пришлось пережить на дороге, когда мела метель, было холодно, на обочине дороги зловеще гудели и скрипели деревья, раскачиваемые ветром. Ей было страшно, одиноко и больно. Рома понимала, что добраться домой своими силами она не сможет, транспорт не ходит; она просто истечет кровью и замерзнет. Девочке было жаль себя, а также своих родных, которые будут безутешно рыдать у ее гроба. А потом ее просто закопают в землю, навсегда.

Девочка обрадовалась Боне так, как никому ранее. Она поцеловала собаку в холодный и мокрый нос, и Боня уже без опаски принялась зализывать ее кровоточащую рану. Когда глаза слипались и Рома на короткое время погружалась в сон, Боня лизала ей веки и Рома просыпалась.

– Бонечка, ноги, – указывала она пальцем, – ножки замерзают, я их не чувствую.

Собака послушно ложилась в ногах девочки, согревая их.

– Бонечка, милая, моя хорошая, только не бросай меня, – просила Романия. – Если мы с тобой переживем эту ночь, то будем вместе, всегда. Тогда тебе не придется ходить голодной целыми днями в поисках еды – я своей порцией буду делиться с тобой, а если надо будет, то наймусь к какой-нибудь старушке ухаживать за огородом. Мы же вдвоем не пропадем, Боня? Главное, не замерзнуть и дожить до утра.

Когда у Ромы замерзала спина, собака ложилась позади и обнимала ее лапами.

– Боня, тебя, наверное, никто не любил? Меня тоже не особенно любят и родители, и сестры, хотя я их люблю, но тебя я буду любить больше всех! Ты мне веришь? Попрошу папу сделать тебе теплую и уютную будку, постелю тебе свою старую курточку – я уже выросла из нее. Ты будешь моим верным другом и забудешь, что такое одиночество.

Романия представила, как Боня одна-одинешенька бродит на морозе у дороги, пытаясь найти место, чтобы согреться, вспоминает ее и провожает взглядом все проезжающие мимо машины. Девочка снова заплакала. Она чувствовала себя такой же ненужной, как бездомная собака.

«Я же ей пообещала, что заберу к себе домой, – думала Романия. – Выходит, что она меня спасла, а я ее предала? Нет, так нельзя поступать, так нечестно по отношению к Боне, и нужно что-то придумать».

На ужин Роме принесли манную кашу, и, чтобы ей не мешали искать выход из положения, она быстро ее съела и снова натянула одеяло на голову…

Утром Романия тоже не стала отказываться от завтрака. Затем ей сделали перевязку пальцев ног, которые она слегка отморозила. Рома лежала под капельницей, когда услышала разговор, доносившийся из коридора. Женщина и мужчина просили пустить их к Фоменко Романии на десять минут.

– Зачем вам это нужно? – прозвучал голос дежурной медсестры. – Ей только что поставили капельницу.

– Мы с районного телевидения, – ответил мужской голос. – Вот наши удостоверения.

– Понятно. А Фоменко вам зачем?

– Нам стало известно, что эту девочку целую ночь согревала своим телом бездомная собака, и мы хотели бы сделать об этой истории небольшой репортаж.

– Делайте. А девочка вам зачем? – нервно переспросила медсестра.

– Чтобы зрители увидели ее своими глазами и услышали ее рассказ о тех событиях.

– Я… Я даже не знаю, – неуверенно произнесла та. – Фоменко – несовершеннолетняя. Можно ли вам с ней общаться без разрешения родителей?

– Мы поговорим с ней, а потом спросим у родителей разрешения, – сказала девушка. – Если они будут против, то мы не пустим эти кадры в эфир, и все дела! Так можно нам войти в палату?

– Сейчас спрошу Фоменко, захочет ли она с вами общаться, – сказала медсестра.

– Я все слышала, – сказала Романия, едва та открыла дверь. – Я согласна!