Сойка-говорун (СИ)

По возвращении в жилые корпуса, нам объявляют аж две чудесные новости. Во-первых, всем без исключения заключенным выдают новую, с иголочки, робу, а, во-вторых, объявляют об открытии «рынка». «Рынок» – это несколько складов со всякими нужными и ненужными вещами, которые нам дозволяется купить на заработанные деньги. Пока я рассматриваю «витрины», слышу, как заключенные обсуждают столь щедрый жест от начальства. Все ломают голову: к чему это все? Наивные… В каждом дистрикте всегда так происходит. Все, и богатые, и бедные - одеваются в свои лучшие наряды и с натянутыми улыбками выходят на Жатву. Потому что это великий праздник. А «Черный волк» - тот же Панем со своим Капитолием и пятнадцатью дистриктами, а, следовательно, правила у нас те же самые.

После того как все отовариваются, начальник отряда приказывает нам вернуться в казармы и ждать дальнейших распоряжений. Джерри и Лесли предлагают сыграть в карты. К нам присоединяется и Анхель. Я краем глаза рассматриваю заключенных. Когда-то мой стилист говорил, что одежда может кардинально менять человека. Что ж, с точки зрения восприятия, он прав. По крайней мере, Джерри в новой робе, подходящей ему по размеру, выглядит весьма сносно. Хотя сам он кажется недовольным, поскольку «важные органы слишком сжаты и не получают достаточно воздуха».

Через пятнадцать минут в казарму входит начальник и громогласно объявляет о том, чтобы все оставили куртки и вышли на улицу. Там нас будут ждать бронированные автобусы, которые доставят нас на место.

- Тюрьму нельзя снимать, вот нас и отправляют на какой-нибудь пустырь, - говорит Анхель.

Его слова оказываются правдой. Нас вывозят далеко за пределы тюрьмы. Когда мы доезжаем до места, то оказываемся на большом пустыре. Там уже подготовлен постамент, по бокам от которого стоят огромные экраны, а также несколько сидячих трибун. Специалисты настраивают камеры, свет, звук. Церберы приказывают всем встать строго по дистриктам. Суматохи никакой нет. Представительство Дистрикта-2 самое большое. Я смотрю налево: Лестер и Лилит стоят во главе Дистрикта-1. Вильямс сегодня выглядит лучше обычного. Лилит ему под стать, хороша.

Наконец, все заключенные отсортированы, церберы занимают свои позиции, камеры настроены, начальники рассаживаются места на трибунах. Кажется, здесь собрались все жители тюремного комплекса. В центре образовалось небольшое пространство. В небе появляется планолет. Он приземляется за «сценой» и не видно, кто из него выходит. Включаются экраны.

Звучит гимн Капитолия, после которого на экране появляется президент Сноу. Он сидит за столом в своем кабинете.

- Здравствуйте, жители Панема, - начинает он. – Сегодня, по традиции, вам должны объявить о начале нового сезона Голодных игр. Но так вышло, что этот год особенный. Восемьдесят три года назад произошло страшное восстание, когда брат пошел на брата и весь мир поглотил хаос. Казалось, что вот он, конец всего. Но мы выстояли, выдержали, с мятежами было покончено, пусть и большой ценой. Многие тогда погибли, но были те, кому был дарован шанс искупления.

Президент делает паузу, отпивает из стакана воды.

- Началось великое строительство. Зачинщики мятежа стали возводить свой новый дом, тюремный комплекс «Черный волк», - камера медленно приближает его лицо. – Он был возведен восемьдесят лет назад, в этот же день, в этот же час. Сейчас это крепость, в которой работают лучшие из лучших, кто пожертвовал своим личным счастьем во благо Панема. Они доблестно защищают страну от тех, кто оступился, кто пошел против закона. Больше пяти сотен убийц, насильников, предателей, дезертиров содержатся в «Черном волке». В прошлом, за подобные преступления казнили сразу, но Капитолий справедлив. Знайте, что они работают ради вас всех. Посмотрите же, свободные жители Панема, на тех, кому дарован шанс искупления.

В этот момент камеры включаются, и мы предстаем Капитолию во всей красе. Многие опускают глаза, некоторые, кто туго соображает, тупо пялятся в экран. Но есть те, включая меня и Лестера, кто смотрит на яркие огоньки с презрением. Они точно покажут меня, так пусть Капитолий увидит, что меня не сломил этот год. Они успели меня похоронить? Ну-ну.