Сойка-говорун (СИ)

Приведя себя в надлежащий вид, я с блаженством разваливаюсь на кровати. Сейчас мне для полного счастья не хватает только сигарет. Интересно, мне позволено теперь курить, учитывая, что больше на публике я в ближайшее время не появлюсь? Только я подумываю о том, чтобы сходить к Катону и попросить принести мне пачку сигарету, как дверь открывается и на пороге появляется он собственной персоны. Вид у него не дружелюбный.

— Кто тебе разрешал уходить? — громко и довольно грубо спрашивает он.

Я поднимаюсь с кровати и в шоке смотрю на него. Сейчас он говорит и выглядит так, как при нашей первой встречи в смотровом зале: суровый взгляд и полный презрения голос. Я не успеваю ничего ответить, как он добавляет:

— Идем со мной. Быстро, — он открывает мою дверь нараспашку и идет к своей комнате. — Я что сказал?

— Слушаюсь, хозяин, — как можно ядовитей произношу я, но все же иду за ним.

Едва переступаю порог, как Катон запирает за мной дверь и проворачивает замок. Комната у него больше и выглядит куда роскошней моей. Катон подходит к окну и задергивает шторы. Из освещения остается только тусклая лампа, стоящая на тумбочке. Весьма интимная обстановка… В голове проскакивает странная мысль. Мой взгляд приковывает широкая двуспальная кровать. Кажется, я знаю, что он хочет от меня. Я поджимаю губы: если я откажу, то скорей всего не получу от него никакой помощи на арене. Неужели за это время он успел так меня возненавидеть? Впрочем, на его месте я тоже не стала бы питать теплых чувств к тому, из-за кого моя жизнь могла быть подвергнута опасности. Я почти готова принять неизбежное. Поворачиваюсь к нему и вижу, что его хмурый взгляд смягчился.

— Давно не виделись, Мирта, — шепотом и без злобы в голосе говорит Катон.

— Полтора года, — тупо произношу я, окончательно запутавшись.

— Прости за этот спектакль. Здесь везде камеры, а в этой комнате их нет. Я подумал, что будет лучше, если я при всех буду изображать сурового хозяина.

— Ты точно притворяешься? — с подозрением спрашиваю я.

Вместо ответа Катон подходит ко мне и заключает в объятиях.

— Я же обещал, что вытащу тебя, — шепчет он.

Я расслабленно вздыхаю и утыкаюсь лбом ему в грудь.

— Ты этого еще не сделал.

— Но мы уже на финише. Осталось только победить в Играх.

— Да раз плюнуть, — усмехнувшись произношу я.

Мы стоим в обнимку не в силах разорвать объятия. Наконец, я первая отхожу:

— Значит ты теперь мой хозяин? И как мне обращаться к тебе на людях?

— Как угодно. Тебе не обязательно играть, а вот мне надо стараться соответствовать.

— Понятно. За одним столом мне можно с тобой сидеть? — спрашиваю я.

— Конечно. Пойдем поужинаем, уже поздно.

Мы выходим в гостиную. Безгласый слуга уже успел накрыть на стол. Первые полчаса мы молча трапезничаем. Все-таки еда в Капитолии шикарная, а после тюремной кажется вообще божественной. От разнообразия кружится голова. Только когда мы доходим до десерта — шоколадного торта с ягодами, многие из которых мне даже не известны — Катон первым прерывает молчание.

— Что у тебя с рукой?

— Ожог. Неприятности на…

— Не разглашать, — это произносит один из церберов.

Я пожимаю плечами. Катон хмуро смотрит на церберов.

— Эмерсон нам говорил, чтобы мы вас не расспрашивали о тюрьме.

— И правильно. Тема щекотливая. В общем это никак не помешает мне на Играх. Он не болит, просто выглядит по-уродски.

К концу ужина, я чувствую, что засыпаю.

— Во сколько завтра тренировка? — зевая, спрашиваю я.

— В десять утра. Тебя разбудят, если понадобится.

— Не понадобится. Я могу идти? — спрашиваю я.

— Да. Можешь не спрашивать меня о всякой мелочи, меня это утомляет, — надменно и даже с неким капитолийским акцентом говорит Катон.

Я усмехаюсь и ухожу к себе. Переодевшись в пижаму, я падаю на кровать. В комнате нет никакой изоляции: я слышу, как гудит на улице народ, как будто сама там нахожусь. Смотрю на свою левую руку, на которой до сих пор красуется кольцо Лестера. Может, Плутарх Хевенсби прав? Может, плюнуть на принципы, да и заключить с Лестером союз? Если я ему так важна в качестве соперника, он мне не откажет, даже если его авторитетный и властный ментор будет против. Мы можем вместе избавиться от всех неприятелей, а в конце устроить красочную дуэль, которую наверняка после слов Вильямса жду с нетерпением все.

— Нет, — произношу я вслух.

Как я могу так поступить? Джерри и Лесли в тюрьме стали мне друзьями и кидать их как минимум бесчестно.

— Но ведь это Голодные игры.

Да, а значит победитель только один. И если я хочу обрести свободу, если я хочу победить, то рано или поздно мне придется избавиться от всех союзников. Это неизбежно.

Я встаю с кровати, открываю дверь на балкон. Протягиваю руку вперед — никакого барьера нет. Снимаю кольцо с пальца. Я — профи, но это не значит, что я подлая крыса, бьющая исподтишка. Размахнувшись, швыряю кольцо на улицу и, не дождавшись, куда оно прилетит возвращаюсь в комнату и ложусь спать.

***