Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

И все же осенью 1905 года ожидалось нечто большее и грандиозное. Кого-то это радовало, кого-то, напротив, пугало. Высшая бюрократия не могла к таким перспективам относиться спокойно. Будучи назначенным председателем Совета министров, С. Ю. Витте переехал в запасной дом при Зимнем дворце (Дворцовая набережная, 30). В условиях нараставшего беспорядка было чрезвычайно важно поддерживать контакты с прочими руководителями ведомств. Из особняка на Каменностровском проспекте это было делать сложнее. Иными словами, дефицит управляемости остро чувствовался даже в столице. Витте явственно ощущал ограниченность инструментария, который был в его распоряжении. Войска в значительной своей части находились на Дальнем Востоке. Местная администрация была дезорганизована и деморализована. Денег в бюджете критически не хватало.

Бюрократическая машинерия подразумевала безостановочное движение всех шестеренок. Это происходило и до 1905 года. Осенью того года интенсивность работы лишь повысилась. Военный министр А. Ф. Редигер всерьез задумался об отставке, хотя лишь недавно занял столь высокий пост. У него не хватало времени выспаться. Он чувствовал себя физически изможденным. За три прошедших месяца Редигер совершил 33 поездки к императору, присутствовал на 37 заседаниях Совета министров. У него оставалось лишь 22 дня на то, чтобы заниматься непосредственно своим ведомством. На вечерних заседаниях и докладах своих сотрудников министр с трудом боролся со сном. Пешие прогулки он мог себе позволить лишь один-два раза в месяц. О постороннем чтении не могло быть и речи.

По ощущениям многих современников именно тогда, в конце октября, нарастала неуправляемость в стране. По оценке Г. О. Рауха, генерал-квартирмейстера штаба войск гвардии и Санкт-Петербургского военного округа, беспомощность правительства в эти дни только способствовала нарастанию эскалации конфликтов. Князь А. Д. Оболенский признавал эту ошибку: правительство не представляло себе масштаб угроз и характер настроений, которые получают широчайшее распространение, в том числе благодаря печати.

Размывались представления о норме, расшатывались основы правопорядка. Это чувствовалось на улицах Петербурга. Полицмейстеров и приставов сопровождали отряды солдат. Согласно воспоминаниям А. В. Ивановского,

в революции 1905 г. был такой момент, когда полиция совершенно вышла из строя, она не знала, что делать и как вести себя, а, главное, абсолютно потеряла веру в себя и без гвардейской кавалерийской охраны боялась куда-либо показаться. В этот короткий момент самые парадные улицы Петербурга – Невский проспект и Морская – превратились в какой-то непристойный притон. Из каких-то совершенно невероятных трущоб вылезли типы, которым могло быть место только в старину в Муромских лесах…

Ивановскому вспоминался случай, когда он ехал на извозчике домой из театра по Литейному проспекту. Вслед за ним бежал какой-то оборванец, чтобы сорвать с Ивановского меховую шапку, и у него бы это вышло, если бы не остановивший его удар кастетом.

Послы России в европейских странах (в частности, А. П. Извольский) докладывали о контрабандной доставке оружия из Финляндии. По сведениям Рауха, оно приходило из Англии и Бельгии. Приостановить этот поток было крайне трудно: в бóльшую часть России ввозить оружие было запрещено, а в Финляндию – нет.

Революции разворачиваются не в один час. Это процесс, который идет с ускорением. Войти в прежние берега еще сложнее. Выйти из революции – задача чрезвычайной трудности. 3 ноября на совещании у императора П. Н. Дурново проводил характерную для него мысль: «Твердо и последовательно проявлять власть, не складывая головы». Новый министр советовал «страх нагонять». Отмечал острую необходимость подавлять все беспорядки. Произошли значительные кадровые перестановки. В 15 губерниях (из 48 в Европейской России) сменились губернаторы. С местными властями переписывался сам Дурново, а не Департамент общих дел или канцелярия министерства. Дурново отправил губернаторам телеграмму: «Примите самые энергичные меры борьбы с революцией, не останавливаясь ни перед чем. Помните: всю ответственность я беру на себя». Тем самым он развязывал руки местной администрации, которая осенью 1905 года оказалась на распутье. Вместе с тем нелояльность государственных служащих становилась нетерпимой. 25 ноября в связи с забастовкой служащих почты и телеграфа он инструктировал подчиненных: