Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920

Данный проект считался немцами настолько удачным, что они летом 1918 года даже рассчитывали реанимировать этот союз, считая его выходом из ситуации, когда на постимперском пространстве возникли многочисленные образования, которые к тому же имели взаимные претензии, то есть заставить их выступить единым фронтом можно было только под единым флагом. В августе 1918 года, будучи в Киеве, представитель Горского правительства П. Коцев застал здесь же и делегации кубанского и донского казачеств, однако и под контролем немецкого командования они не могли согласовать свои цели; при этом Германия требовала восстановления союза как можно скорее[225]. То есть в Берлине проект Юго-Восточного союза не считали окончательно похороненным.

Негорские народы (ногайцы и горские евреи) в рамках Союза горцев

Судьба степных народов Северного Кавказа на протяжении нескольких веков была тесно переплетена с судьбой горцев. По первой и последней переписи Российской империи 1897 года только в Ставропольской губернии насчитывалось 19 тысяч туркмен и 18 тысяч ногайцев и еще несколько тысяч караногайцев в Терской области[226]. Больше половины из них жили, ведя кочевой образ жизни, в степях Ставропольской губернии. В тисках оседлых соседей на столь небольшой территории они вели жизнь на грани физического выживания.

Исторически соседствуя с горцами, они, по сути, являлись своего рода их частью на равнине. Суровые горы и не менее суровые степи составляли единый ландшафт региона. Никто не отделял ногайца от кумыка, балкарца, карачаевца: все тюрки были не просто близкими и родственными для горцев народами, они являлись непосредственной частью местного населения. В этом есть уникальность ситуации и отличие, к примеру, от казаков, которые, даже живя в предгорье и иногда в горах, все равно не воспринимались горцами как люди гор и уж тем более как близкий народ. Последние несколько веков история горца и степного ногайца была историей совместного проживания, взаимного обогащения и доверия друг к другу. То есть закономерно, что уже Первый съезд горцев во Владикавказе в мае 1917 года ввел в состав всех образуемых ими органов представителей народов, населяющие степную часть Северного Кавказа.

Решения съезда о праве собственности на землю и перераспределении ее среди малоземельных было встречено ногайцами, как и другими представителями Северного Кавказа, с энтузиазмом.

Ногайцам приходилось учитывать разделенность своего этноса на территории от Каспийского моря до земель Причерноморья, что делало необходимым участие не только в создаваемых институтах Горской республики, но и в институтах, создаваемых на Кубани казачеством[227]. К примеру, от горцев Баталпашинского отдела в состав Законодательной рады вошел ногаец Султан Шахим Гирей. Фактически он представлял туркмен. Подобная разделенность (между Кубанской радой и Горским правительством) была также характерна и для закубанских черкесов. Кабардинцы были представлены в составе Горского правительства, в то время как закубанские черкесы имели своего представителя в казачьих структурах правительства Кубани. Это наглядно показывает, насколько слабы были позиции горцев и Горского правительства, не сумевшего добиться объединения под своим патронажем всех народов, населявших край. Но в этот период Союз горцев на большее претендовать не мог.

Реальность была такова, что привлечение в Союз горцев, тех жителей гор и степей, кто жил в районах кубанских казаков, могло вызвать военное противостояние, что никак не входило в задачу только что организованных во Владикавказе новых структур.

Было закреплено и участие ногайцев в парламенте Горской республики — Союзном совета. В постановлении о созыве Временного союзного совета от 11 декабря 1917 года указывалось на представительство от ногайцев: «Создать особый временный союзный Совет из представителей окружных или народных комитетов, или советов последующей схеме: чеченцев — 5, осетин и кабардинцев — по 3, ногайцев и туркмен, кумыков, балкарцев и ингушей — по 2, а всего по Терской области и Ставропольской — 19, столько же и от Дагестанской области»[228]. Как видно изданного постановления, ногайцы и туркмены получили равнозначное представительство с другими горскими народами Северного Кавказа. Таким образом, ногайцы и другие степные народы в их лице принимали активное участие в различных структурах, создаваемых в эти годы на Северном Кавказе, и пытались достойно представлять и защищать свои интересы на фоне развала Российской империи[229].

То, что Горская республика имела виды на союз с ногайцами, было подтверждено и провозглашением ее в мае 1918 года независимой от России. Горская республика, по замыслу ее создателей, распространяла свою государственную власть «на всю территорию Дагестанской области, на шесть горских округов и караногайский участок Терской области, а также территории ногайцев и туркмен Ставропольского края»[230].