Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920

Отдельные исследователи заявляют, что у евреев не было альтернативы. По мнению О. Будницкого, «выбор между красными и белыми постепенно превратился для евреев в выбор между жизнью и смертью. Неудивительно, что они предпочли первое»[245]. Вряд ли стоит быть таким категоричным. Тем более говорить о предпочтениях целой этнической группы. Выбор у каждого был индивидуальным, и порой он диктовался прагматизмом и не был оттенен национальным колоритом[246]. Может быть, эта проблема была очевидна в каких-то других регионах бывшей Российской империи, но на Северном Кавказе мы видим иную картину. В любом случае изучение истории горских евреев на Северном Кавказе достойно отдельного и тщательного исследования, без идеологических и националистических подходов. Такого рода исследование только дополнит историю народов Северного Кавказа и, бесспорно, обогатит ее.

Позиция и роль большевиков на Северном Кавказе (1917)

По мере изменения ситуации в России после Февральской революции 1917 года на Северном Кавказе политическая элита горцев пыталась добиться для себя, своего региона как можно больше местной автономии в рамках единого федеративного Российского государства[247]. На первом этапе, до Октябрьской революции 1917 года, мало кто считал возможным отдельное существование Кавказа вне рамок Российского государства. Горцы призывали Временное правительство (которому высказывали свое доверие на переходном этапе) сформировать федеративное государство: «Для отстаивания в Учредительном собрании принципов федеративной республики… требуется единение всех горцев…»[248] Представителями этой линии, обозначившими свои планы политического устройства в форме федерации, стали Б. Шаханов, А.-М. Чермоев, Р. Капланов, В.-Г. Джабагиев и др.[249] Сама политическая программа Союза горцев Северного Кавказа предполагала установление федеративной демократической республики с как можно большей автономией для народов, которые ранее входили в состав Российской империи. Каждое государственное образование, провозглашенное в результате ослабления центральной власти, предполагало схему независимых штатов[250] в составе страны с единым управлением и координацией наиболее важных вопросов[251].

С февраля по октябрь 1917 года на пространстве бывшей Российской империи легализовались многочисленные политические партии, союзы и организации, которые по-разному видели будущее страны. До октября 1917 года на всевозможных съездах, проводимых в регионе, мы наблюдаем многочисленные переплетения идей и фигур.

Захват большевиками органов власти в ноябре 1917 года[252] и низложение Временного правительства, на которое горцы возлагали большие надежды в свете многих вопросов, вынесенных на Учредительное собрание, многое изменили. Большевики, распустив Временное правительство, организовали, по сути, классический государственный переворот, выступили против всех. Действия большевиков стали причиной того, что их политические оппоненты на Кавказе сочли возможным изменить свои намерения жить в обновленном Российском государстве и стали требовать образования независимых от Петрограда государств в регионах[253].

На Северном Кавказе Временное правительство держало большие воинские силы. Это также послужило причиной проигрыша большевиков в первые дни Октябрьского переворота в Петрограде. По призыву питерских большевиков местные их приверженцы должны были захватить почту, вокзалы и телеграф[254]. Но эту попытку сорвали воинские части, которые были верны кому угодно, но уж точно не большевикам. Не приходится говорить о каком-то серьезном влиянии большевизма на Северном Кавказе. Тем более что накануне переворота большевиков в России был сформирован новый Юго-Восточный союз, который позволял сконцентрировать раздробленные силы перед натиском большевиков[255].

Органами власти (Временного правительства) на местах были исполкомы. Ни в одном из местных исполкомов большевики не имели ни власти, ни влияния. В Кабарде и в Балкарии комиссаром, то есть представителем власти Временного правительства, был князь Г. Чежоков[256], в Осетии — С. Такоев, в Ингушетии — М. Джабагиев, в Чечне — Т. Эльдарханов, в Хасавюртовском округе — Р. Капланов, в Веденском — полковник А. Адуев, в Грозненском — присяжный Ильин[257]. При комиссарах округа действовали исполкомы и местная милиция.