Союз летящих

Совсем недавно ей не хотелось жить. Но вот сейчас холодный ужас сковал внутренности. Вот так и умирают… так просто? Неужели вся ее жизнь, все мысли, мечты, планы, все возможности, черт возьми, начатая работа — все сейчас пойдет псу под хвост только потому, что какой-то гопник перебрал лишнего… она будет еще одной жертвой статистики, и Александр Неврозов… пардон, Невзоров, возможно упомянет ее в своей постоянной вечерней передаче… спасибо, Саша, мы попробуем уснуть… Черт возьми, какие дурацкие мысли.

— Уйди отсюда! — крикнула она, — Милиция!

— Дура, он в Афгане был, — пояснил ей снисходительно юный гопник рядом, — а ты его ментами пугаешь.

Так и что, если он был в Афганистане, то теперь ему можно меня убивать, что ли? Да хотя бы хватать… и ругаться матом…

— А ну, разойдись немедленно! — послышался спокойный ровный голос, легко перекрывший общий гвалт. Будто и впрямо появилась откуда-то мифическая милиция.

Чья-то крупная фигура заслонила свет. Заслонила Алену плечом. Кто-то встал рядом с ней.

— Повторяю, — жестко и звучно сказал спаситель, — немедленно разойтись. И чтобы я больше вас здесь не видел.

Он говорил так, что невозможно было не послушаться. Просто невозможно. Гопники стали тихо пятиться назад. Но тот, что был в Афганистане, вдруг рванулся. Алена снова увидела блеснувшую сталь, но испугаться не успела. Она даже не поняла, что произошло. Через секунду гопник лежал на утоптанном снегу, а нож полетел в сторону.

— Следующий, — предложил мужчина, стоявший рядом с ней.

Желающих больше не нашлось. Через минуту проулок опустел.

Мужчина — романтический спаситель, успела ехидно подумать Алена — повернулся к ней.

Алена чуть приоткрыла рот. Это было глупо. Но ей было все равно, что глупо.

У него были серые глаза. Внимательные, очень цепкие. Узкий и твердый подбородок. Чуть ассимметричное лицо, левая носогубная складка глубже правой.

— Привет, — сказал он, — мы с тобой знакомы, но ты меня не помнишь. Меня зовут Дьен.

Они молча вышли на набережную Мойки. Наконец Алена решилась нарушить молчание.

— Как это может быть?

— Ты когда-нибудь теряла память? Представляешь, что такое амнезия?

— Да, — сказала Алена. И вспомнила случай из детства, когда упала с крыши, точнее, сквозь крышу. От того случая у нее осталось глубокое удивление, как это она, нормальный человек, может вдруг начисто забыть то, что делала и думала, без следа, как будто этого никогда не существовало? — Да, было у меня такое. Но это было очень давно.

— Не очень, — сказал незнакомец. Как его зовут-то? Имя какое-то иностранное.

— А меня Алена зовут, — запоздало сказала девушка.

— Я знаю. Я же говорю, мы знакомы. Алена Маркова, только что исполнилось 26 лет, без пяти минут кандидат наук… А память ты теряла всего 15 лет назад.

— Да. У меня было сотрясение мозга… а вы…

Немного мешало, что незнакомый человек вот так запросто ей тыкал. Было в этом что-то унизительное. Но не одергивать же спасителя.

— Твоя память у меня здесь, — объявил незнакомец и похлопал себя по карману. Алена еще раз ощутила ирреальность происходящего. Может, она просто сошла с ума? У нее галлюцинации… ну конечно. Все началось с Валика и его дикой нелогичности. А может, Валик все это и подстроил? Специально разыграл для нее этот спектакль.

Мужчина вдруг остановился. Повернулся к ней. Сказал совсем другим тоном.

— Успокойся, Аленушка. Успокойся. Все хорошо. Ты сейчас все поймешь. Это не бред, это нормальная жизнь. Я очень рад, что мне удалось появиться вовремя. Ты все-таки была в опасности. Я лучше не буду тебе ничего рассказывать заранее. Просто мы вернем тебе память, и ты все поймешь сама. Ты даже не представляешь, как я рад.

Он просто говорил. Ласково, успокаивающе. Не касался ее, и это было хорошо — после обманчиво-сладких объятий Валика, после омерзительных лап гопников.

Он был очень, очень хороший. Такой, как нужно. У Алены кружилась голова.

— Я, наверное, схожу с ума, — прошептала она, — но… кажется, я люблю вас.

Мебель в комнате была обшарпанная, обои страшненькие, и Алене это мешало. Стыдно. Приводить мужчину… такого вот… единственного, настоящего… к себе в дом, а здесь никакого уюта. Пусть чисто, убрано, но все равно. Она хотела делать ремонт, почему же не сделала до сих пор?

— Неважно, — сказал он, непонятно, о чем, — Аленушка, это совсем неважно.

— Вы чаю хотите? — она так и не могла начать называть его на "ты".

— Нет. Все потом. Давай сначала разберемся с памятью.

Он выложил "это" на стол. "Это" оказалось блестящей небольшой коробкой. Без кнопок, рычажков, вообще без ничего, и будто обернутой в фольгу.

— Только ты присядь, — сказал он, взял ее за плечи. Это не было неприятно — даже наоборот. Даже очень наоборот. Мужчина мягко усадил ее в единственное кресло. Потом провел пальцами по блестящей коробке.

— Работает, — пояснил он, — подожди несколько минут.

— А что с моей памятью? — слабым голосом спросила Алена, — я ведь тогда забыла совсем немного. Антероградная амнезия. Только то, что было после травмы. Детство я помню… правда, как-то плоховато. Но это, наверное, у всех так.