Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века

Только и толкуют теперь, что о сельскохозяйственных комитетах, с которыми чуть не во всякой губернии выходят истории. Везде со стороны губернаторов стремление свести деятельность совещаний к нулю, а со стороны земств вопли о том, чтобы их слышали.

Местная администрация пыталась взять под контроль ход обсуждения аграрного вопроса в комитетах, но это не всегда получалось. Вологодский губернатор заблаговременно готовился к заседанию. Назначил его у себя дома, специально подобрал участников, сразу заявил, что будут рассматриваться лишь те вопросы, которые включены в программу. Неожиданно для него два-три земца потребовали расширения круга обсуждаемых тем. Губернатор, ничего не опасаясь, поставил вопрос на обсуждение. Он не сомневался, что его поддержат. «Хозяин губернии» ошибся: 21 голос был подан за предложение, 18 — против. Созданные правительством учреждения не были ему вполне подконтрольны. Они жили своей жизнью, следовали своей логике.

Организация

О революциях давно спорят, будут спорить и дальше. Многое зависит от точки отсчета, от стиля мышления автора. Кто-то следит за политической конъюнктурой, за схваткой «бульдогов», которые периодически высовываются из-под ковра. Для кого-то важнее биржевые индексы. Для иных — газетные репортажи. Тем интереснее революции, не соответствующие канону, которые одним своим фактом ломают привычные шаблоны. Первая русская революция из их числа. Не вполне ясно, когда она началась, когда завершилась. Современники не были в том единодушны. Они далеко не сразу признали революцию. Некоторые колебались диагностировать ее и осенью 1905 года. Это свидетельствует в пользу того, что сам характер политического процесса не укладывался в привычные рамки. Его генезис остается неочевидным для исследователей. Эскалацию политического кризиса можно объяснять убийством В. К. Плеве, первыми шагами князя П. Д. Святополк-Мирского в должности министра внутренних дел, земским съездом в Санкт-Петербурге в ноябре 1904 года или Кровавым воскресеньем. Однако первые признаки надвигавшегося землетрясения чувствовались раньше, уже в начале 1904 года. Плеве был жив и здоров. Настроенный весьма решительно, он уверенно противостоял всем оппозиционным течениям. Тем не менее 1904 год начался III съездом деятелей по техническому образованию и IX Пироговским съездом врачей. Эти профессиональные форумы стали общественно значимыми собраниями, в которых принимали участие тысячи представителей интеллигенции из самых разных сфер. И многие из них уже в январе 1904 года позволили себе политическую демонстрацию.

Министерство внутренних дел сочло необходимым закрыть Технический съезд. Но тотчас же открывался Пироговский. Его участники даже успели пообедать с радетелями за техническое образование в России. Это была одна среда, единый процесс. Пожар, столь быстро распространявшийся, что его трудно было тушить. Граф П. А. Гейден поделился впечатлениями с женой: «Здесь на съезде было до 1000 врачей и почти столько же преподавателей. Ведь они развезут дух съезда по всей России. По всему видно, что крайнее направление преобладает».

Предстоял съезд Союза освобождения…

Съезд в Шафгаузене 1903 года ничего не предрешал. Организации пока не было, но шли споры о ней. Еще весной 1902 года юрист Б. А. Кистяковский, приятель Струве, сомневался в целесообразности создания какого-либо политического объединения. Даже кружки к слишком многому обязывают. Они скорее отпугнут заинтересованную общественность. Его личный опыт подсказывал, что общественность весьма аполитична, не склонна к решительным разворотам и что лучше опираться на личные связи. В апреле 1903 года Кистяковский признавал: кружки уже есть, но партию создавать не стоит. Не получится из литературных объединений сложить общенациональное движение. Маленькая же партия журналу «Освобождение» не нужна и даже вредна.