Союз Верных — Остгренц (СИ)

Для новых погребений требовалось место, и чтобы не нарушать давнюю традицию, Берхард приказал обустроить просторный подземный склеп. В отличие от запутанных подземных ходов — надёжный, с хорошо укреплённым сводом и полом. Единственное, в чём архиепископ пошёл наперекор существовавшей практики — это отказ от обезличенных захоронений в стенах. Для каждой могилы выделялось отдельное место, где устанавливался надгробный камень с именем усопшего.

Не все, похороненные в склепе, имели прямое отношение к Церкви Двуединого, что вызывало у монахов недоумение. Однажды архиепископу намекнули, что этим людям оказана слишком высокая честь — быть погребёнными на территории монастыря. На что Берхард ответил:

— Это самое малое, что мы можем для них сделать.

* * *

Архиепископ спустился на первый этаж и направился в сторону лестницы, ведущей в склеп. В своё время, когда монастырь оправился после военной разрухи и стал процветать, Берхард пригласил лучших резчиков по камню, чтобы обустроить подземное кладбище. На это ушло много времени и денег, но глава Церкви Двуединого умел ждать и средств не жалел. Стены и потолок склепа декорировали природным камнем, для имитации горной пещеры. Каменные блоки были так искусно подогнаны, что создавалось полное впечатление естественной стены без швов и стыков. Выложенный каменными плитами пол имел ровную поверхность, из которой, будто сталагмиты, вырастали могильные камни. Только надписи на них отличали произведение резчицкого искусства от природных образований, встречающихся в некоторых пещерах.

Войдя в склеп, Берхард хлопнул в ладоши, и спрятанные в каменных складках потолка лампы осветили подземный некрополь неярким красноватым светом. На самом ближнем ко входу могильном камне было высечено: "Ричард, герцог Востока". Здесь архиепископ не стал задерживаться и прошёл немного дальше, остановившись перед надписью: "Маркус, граф Остгренцский". Наплывы искусственного сталагмита рядом с могилой образовывали некое подобие стула, которым и воспользовался Берхард. Ещё раз прочитав надпись, он закрыл глаза и словно продолжил неоконченный когда-то разговор:

"Жаль, что всё так получилось, Маркус. Вместо того чтобы задавать вопросы, тебе нужно было просто поддержать меня. Ты же когда-то поверил мне, совсем неопытному юнцу, и я не подвёл. Маркус… Всё могло быть иначе… До сих пор не могу понять, что тебя заставило встать у меня на пути. Ни о каком расколе я не помышлял. Мне нужна была сплочённая группа единомышленников среди орды карьеристов, приспособленцев и бездарей, поэтому и был создан Орден Зрячих. Ты не захотел понять… Прости…".

Архиепископ ещё немного посидел в каменном кресле, будто надеялся на ответ, потом поднялся и пошёл дальше между рядами могил. "Рыцарь Ландеберт", "Рыцарь Хейлгар", "Эберт, барон фон Мюштайн" — гласили надписи на камнях. Берхард кивал им как старым друзьям и улыбался застенчивой улыбкой двадцатилетнего юноши, впервые попавшего из деревни в большой город. В самом дальнем углу склепа, в стороне от других могил располагалось захоронение, где надписи отсутствовали. Посещавшим склеп монахам оставалось только строить догадки по поводу таинственной могилы, где архиепископ любил задерживаться дольше всего.

Обычно он гладил рукой поверхность искусственного сталагмита, касался лбом холодного камня и долго стоял неподвижно. Затем брал в руки прислонённую к сталагмиту толстую палку, чтобы шевельнуть ею лежавшее здесь же полусгнившее кожаное ведро. Никто не знал, зачем здесь находились эти странные предметы, к которым Берхард относился с большим почтением. Такие вёдра обычно использовали в хозяйстве простые крестьяне, а палкой, похоже, раньше выколачивали пыль из ковров. Монахи, совершающие на подземном кладбище обряды в дни поминовения усопших, приближаясь к безымянной могиле, зажимали свободной рукой носы. Тогда вместо песнопений в склепе раздавался нестройный хор гнусавых голосов, но, невзирая на такой конфуз, никто из монахов не рисковал убирать с могилы ведро и палку.

Архиепископ направился в сторону выхода, задержавшись по пути возле одного из захоронений. Первосвященник преклонил колени перед сталагмитом, прочёл вслух молитву, а потом сказал:

— Мне хочется верить, что я всё делаю правильно, отец Готтард. Боги нашли путь в моё сердце и просветили мой разум, как вы и говорили когда-то. Думаю, что стал тем, кто я есть сейчас, только благодаря встрече с вами.