Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)

Принимая решение 20 сентября о готовности оказать Чехословакии «немедленную и действенную помощь», при условии выполнения Францией своих обязательств, Политбюро, как уже указывалось, мало чем рисковало. Сомнений в том, что западные страны скорее уступят требованию Германии передать ей Судетскую область (с преобладающим немецким населением), чем согласятся на сотрудничество со Сталиным, не оставалось. Недоверие Запада к Советскому Союзу и его военным возможностям усилилось в связи со сталинским Большим террором, который повлек за собой уничтожение многих представителей командного состава Красной Армии, в особенности высшего. Нарком обороны К. Е. Ворошилов докладывал на Военном совете, что из армии «вычистили» более четырех десятков тысяч человек75. «Сталин и его подручные буквально утонули в репрессивных делах», пишет отечественный автор, комментируя факт принятия только за один 1938 г. шести постановлений ЦК ВКП (б) по репрессивным делам76. Всего за два года было арестовано 1 372 392 человек, из них 681 692 расстреляно77. Это была одна из веских причин, по которой советские заверения о готовности оказать вооруженную помощь Чехословакии воспринимались на Западе более чем скептически.

Заслуживают внимания и такие факты.

21 сентября, выступая на пленарном заседании Ассамблеи Лиги Наций, М. М. Литвинов (имея в виду советскую телеграмму Э. Бенешу) заявил, что его правительство «дало совершенно ясный и положительный ответ» на запрос Чехословакии78. Однако 23 сентября Литвинов в срочной («вне очереди») телеграмме из Женевы предупреждал, что «нужны более убедительные доказательства», чтобы остановить далеко зашедшего Гитлера. Полагая неизбежным советское вовлечение в европейскую войну, для предотвращения которой он считал необходимым «сделать все», Литвинов предлагал объявить хотя бы частичную мобилизацию и провести в прессе «такую кампанию, что заставило бы Гитлера и Бека (министра иностранных дел Польши, которая присоединилась к Германии и Венгрии в территориальных требованиях к Чехословакии. – Д. Н. ) поверить в возможность большой войны с нашим участием… Необходимо действовать быстро»79.

В тот же день от М. М. Литвинова была получена еще одна телеграмма, начинавшаяся словами: «Немедленно вручить и послать в Кремль». В ней говорилось о беседе Литвинова в присутствии советского полпреда в Лондоне И. М. Майского с английскими делегатами в Лиге Наций, действовавшими по поручению своего правительства. Англичан, говоривших о том, что «можно ожидать срыва переговоров» Чемберлена с Гитлером, интересовала советская позиция в случае, если Англия и Франция будут поставлены перед необходимостью «принять солидные меры». Не получив от собеседников никакой информации о ходе переговоров Чемберлена с Гитлером, Литвинов ограничился заявлением, что «мы, во всяком случае, раньше Франции выступать не будем, в особенности после того, что произошло за последние дни»80.

Когда поступило сообщение о мероприятиях французского военного командования, советская сторона также объявила о принятии некоторых предупредительных военных мер81. Однако стоит отметить, что в начале октября германское посольство в Москве дважды сообщало в Берлин о том, что «в критические дни» в Советском Союзе, в отличие от некоторых других стран, не было замечено каких-либо мобилизационных приготовлений по линии советских обязательств о помощи Чехословакии82.

30 сентября Э. Бенеш вновь обратился к СССР, прося «как можно скорее» сообщить о его отношении к выбору, перед которым стояла его страна: бороться или капитулировать83. И хотя вскоре из Праги поступила вторая телеграмма о том, что президент Чехословакии больше не настаивает на советском ответе, так как его правительство приняло решение согласиться с мюнхенским приговором84, в Москве забеспокоились. Полпреда в Праге С. С. Александровского инструктировали телеграммой выяснить, «не мог ли Бенеш при обсуждении вопроса о мюнхенском предложении в правительстве сослаться на то, что он не получил от Советского правительства ответа на свой вопрос, изложенный в Вашей первой телеграмме»85. Был получен успокоительный ответ: «никаких сомнений в том, что Бенеш не ссылался на неполучение ответа от СССР»86.

Из этих документов видно, что нерешительность проявили как западные страны, так и Советский Союз. Пролить дополнительный свет на события тех дней могли бы документы советско-германских отношений того периода. Но таковых нет ни в томе за 1938 г. серии «Документы внешней политики СССР», ни в материалах, переданных в РГАСПИ из Кремлевского архива. Но если Гитлер, по его же словам, осенью 1938 г. (время Мюнхена и непосредственно после) решил «быть заодно со Сталиным», то такие документы должны быть: как иначе довел бы он свое решение до сведения Кремля?