Союз звезды со свастикой

Нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин обратился к Сталину с письмом, в котором поддержал позицию Литвинова[890]. Мы стоим особняком и должны продолжать стоять особняком, писал нарком. Но есть нечто, что мы можем сделать: «Мы можем содействовать сближению Франции с Германией, разряжению электрического напряжения на континенте, содействовать, одним словом, развитию континентальной системы, которою весьма интенсивно интересуется Де Монзи и еще интенсивнее интересуется Кайо. Это для нас весьма доступно, а такая работа была бы в высшей степени целесообразна».

Победили оппоненты Г.В. Чичерина и М.М. Литвинова. Дискуссия показала незыблемость стратегического выбора сталинского руководства — ставку на Германию и, соответственно, против западных государств-победителей в Первой мировой войне. Она же доказывает наличие непреходящего стремления возвратить потерянные территории царской России, что в конце концов удалось с помощью советско-германского пакта 1939 г., по которому нацистская Германия признала сферой советских интересов все прилегающие к Советскому Союзу с запада пограничные страны. И на что упорно отказывалась идти англо-французская сторона на тройственных переговорах в Москве весной — летом 1939 г.

М.М. Литвинов не раз публично выражал свое разочарование неудачами в деле организации коллективной безопасности. В ноябре 1936 г. он предупреждал, что в сложившихся условиях СССР будет «ждать и взирать, как Европа будет делать свой выбор»[891]. Советский Союз «не напрашивается ни в какие союзы, ни в какие блоки, ни в какие комбинации»; он предоставит другим государствам «взвесить и оценить» выгоды сотрудничества с ним в интересах мира, говорил вскоре Литвинов в другом выступлении[892]. Через год, в декабре 1937 г., в интервью французской газете Le Mond Литвинов заявил, что раз никто не хочет иметь дело с СССР, последнему ничего не остается, как дожидаться иных возможностей, назвав «вполне допустимым» и советско-германское сближение. X. Филлипс, американский автор биографической книги о Литвинове «Между революцией и Западом», называет это заявление «настоящей бомбой»[893].

В момент обострения кризиса вокруг Чехословакии в мае 1938 г., вызванного германским нажимом, М.М. Литвинов откровенно говорил послу Франции в СССР Р. Кулондру, что если западные державы снова уступят требованиям Гитлера, «то в таком случае советское правительство порвет с этой политикой [коллективной безопасности] и уладит свои отношения с Германией»[894]. Не отражали ли эти предупреждения Западу мнения, которые Литвинов слышал на заседаниях Политбюро при обсуждении пунктов «вопрос НКИД» (так они занесены в протоколы Политбюро)?

Слухи об отставке М.М. Литвинова, которые вновь и вновь появлялись, судя по архивным документам, были небезосновательными. В январе 1938 г. в связи с намерениями сформировать комиссию по иностранным делам Верховного Совета СССР Литвинов обратился к Сталину с письмом, выражая желание работать в такой комиссии, «освободившись от работы в Наркомате». Он аргументировал отставку возможностью, «не переключаясь на старости лет на другую работу, использовать приобретенный опыт и знакомство с внешними делами»[895]. Такое письмо могло появиться только после того, как для Литвинова стало ясно, что сталинское руководство ориентировано отнюдь не на сотрудничество с демократическим Западом. Но Сталин еще нуждался в Литвинове, и отставка не была принята.

Верховный Совет СССР на своей сессии летом 1938 г. действительно образовал комиссии по иностранным делам своих палат — Совета Союза и Совета национальностей, по 10 членов каждая, под председательством соответственно А.А. Жданова и Н.А. Булганина. Образованные на постоянной основе, комиссии были призваны готовить или предварительно рассмотреть законопроекты и другие акты по внешнеполитическим вопросам. Но неужели советские руководители, с их неодолимой тягой к скрытности и таинственности в делах (важнейший атрибут тоталитарной власти), готовы были поступиться своими секретами в высших интересах страны? Как того предусматривала «сталинская» Конституция СССР 1936 г., наделившая Верховный Совет, по букве основного закона страны, неограниченным правом контроля над деятельностью всего государственного аппарата?

Конечно же, нет. В Государственном архиве Российской Федерации в фонде Верховного Совета СССР имеется дело, содержащее протоколы Комиссии по иностранным делам Совета Союза за 31 июля 1938 г. — 21 марта 1946 г. Всего на 22 листах и только Комиссии по иностранным делам Совета Союза[896]. Несколько документов за июль — август 1938 г. своим содержанием красноречиво демонстрируют плотность завесы тайны над советской внешней политикой.

Скудные по числу и их содержанию документы открывает направленное секретарем Комиссии по иностранным делам Совета Союза Ф. Сазиковым ее председателю А.А. Жданову предложение созвать заседание Комиссии для рассмотрения следующих вопросов:

1) Доклад Правительства о внешней политике,

2) О положении Комиссии,