Союз звезды со свастикой

Почему в Москве не спешили с окончательным подведением итогов Мюнхена, объяснял позже М.М. Литвинов в письме советскому полпреду в Германии: «Мы отлично знаем, что задержать и приостановить агрессию в Европе без нас невозможно, и чем позже к нам обратятся за нашей помощью, тем дороже нам заплатят»[928]. Если антифашист Литвинов опускался до уровня торгаша, то можно себе представить, насколько циничными были рассуждения кремлевских руководителей, признававших только «классовую мораль». Время играло на руку Сталину, получившему долгожданный шанс выбрать момент, чтобы с шумом ворваться в европейскую политику. А через нее и в политику мировую.

Время перемен в советско-германских отношениях, которое предвидели немало аналитиков (что может стать предметом отдельного рассмотрения), приближалось.

Спустя месяц после Мюнхена советник посольства СССР в Германии Г.А. Астахов выслушивал предположения корреспондента американской газеты New York Standard о том, что Гитлер, желая запугать Англию и Францию, изменит антисоветский курс, пойдя на сближение с СССР. Подобный маневр, говорил корреспондент, произвел бы исключительно сильное впечатление на Лондон и Париж. Любопытна реакция Астахова: «Отвечаю ссылкой на отсутствие у меня сведений о намерениях Гитлера… [Мы] никогда не уклонялись и от возможности нормализации отношений с Германией, если последняя проявит к этому готовность»[929]. Астахов давно пришел к заключению, что долговременная цель советской внешней политики заключалась в достижении политического урегулирования с Германией[930].

В начале января 1939 г. полпредство СССР в Германии посетил статс-секретарь турецкого МИДа Н. Менемеджиоглу. Темой его беседы с полпредом А.Ф. Мерекаловым и советником полпредства Г.А. Астаховым были условия, при которых могла возникнуть общеевропейская война. Менемеджиоглу (одна из ведущих фигур турецкой дипломатии и будущий министр иностранных дел Турции) говорил, что «война немыслима, если СССР останется в стороне». Ибо, по его мнению, европейские страны не решатся воевать друг с другом, чтобы этим не воспользовался СССР. Отверг Менемеджиоглу и возможность создания широкой капиталистической военной коалиции против Советского Союза[931]. Чтобы масштабная война в Европе состоялась, конечно, нужно было прежде выяснить, какова будет в этом случае советская позиция. Но не раньше.

Напрашивающийся вывод: Мюнхен, усилив позиции Германии за счет государств демократического Запада, одновременно дал Гитлеру шанс попытаться дальше продвинуть свои экспансионистские планы в Европе через договоренности с Советским Союзом. В таком начинании его могли лишь ободрить постоянные советские заявления о том, что СССР стоял и стоит за улучшение отношений с Германией, при публичной демонстрации Советским Союзом своего растущего недовольства Западом и явными признаками его отказа от политики Народного фронта и коллективной безопасности. Создались предпосылки для сближения с обеих сторон — как с советской, так и германской.

Однако как могло произойти советско-германское сближение, на какой конкретной, прагматической основе?

Между обеими странами сохранялся, помимо дипломатического, еще один канал связи, хотя он существенно сузился на общем неблагоприятном фоне двусторонних отношений. Этим каналом были торгово-экономические отношения, имевшие богатые традиции, но ко времени Мюнхена переживавшие период резкого спада. Германия, еще недавно занимавшая первое место в торговле с СССР, откуда она получала критически важное для наращивания вооружений стратегическое сырье, сместилась на шестое место. В 1938 г., по данным торгпредства СССР в Германии, советский экспорт в эту страну упал с 10,5 млн марок в 1936 г. до 2 млн, а импорт — с 17,9 млн (1935 г.) до 2 млн марок[932]. Соответствующие германские ведомства «настойчиво требовали» активизации торговли с СССР[933]. В германском посольстве в Москве перемен в двусторонних отношениях ожидали прежде всего в торгово-экономической области[934].

Ждать пришлось недолго. 6 декабря Политбюро ЦК ВКП (б) постановило «разрешить» Народному комиссариату внешней торговли (НКВТ) продлить на 1939 г. соглашение о торгово-платежном обороте между СССР и Германией от 1 марта 1937 г.[935] Соглашение было продлено 19 декабря, а 22 декабря последовало немецкое предложение возобновить прерванные в марте 1938 г. переговоры о предоставлении 200-миллионного кредита (в рейхсмарках) для оплаты германского экспорта в СССР в последующие два года в обмен на поставки советского сырья по составленному немцами списку. Предоставление кредита было обусловлено ежегодным увеличением советских сырьевых поставок на 150 млн марок[936].