Союзник (СИ)

По привычке, которая, наверное, никогда не умрет, Юнхо обследовал каждый угол квартиры пока хозяин спал. Нашел старый фотоальбом, заполненный на треть. Пожалуй, только он мог бы подсказать, что с Джеджуном что-то не так, ибо история фотокарточек обрывалась на первом курсе института, словно бы запечатленный на них человек внезапно скончался. Малыш Джеджун улыбался и тянул руки к камере, которую вероятно держала его мать. В школе у него была целая банда. В старших классах он щеголял в форме бейсбольной команды. На первом курсе института появилась сдержанность, но лучезарная улыбка никуда не делась. А потом пошли пустые уголки. С появлением Кёнсу, его жизнь превратилась в безликий пустой фотоальбом. В нем не было радостных моментов, которые хотелось бы запечатлеть, не было той улыбки, которая жила на его губах в той другой жизни.

В спальне и гостиной было много книг. Их разнообразие впечатляло. В то же время их количество говорило о замкнутости Кима. Он проводил вечера в одиночестве, шебурша страницами и попивая кофе из какой-нибудь забавной кружки. Прикроватные тумбы были забиты мелочью. Юнхо не особо удивился, обнаружив в нижнем ящике старый электрошокер без батареек, баллончик для самообороны и даже складной нож. В самом углу лежала бутылочка. Чон не обошел вниманием и ее. Это оказался интимный гель для анального секса. Все покрывал толстый слой пыли. Видимо, Дже очень и очень давно не открывал этот ящик.

На четвертый день сняли повязку. Опухоль начала спадать, синяки рассасывались. Джеджун подолгу всматривался в зеркало, разглядывая свое живописное лицо. Фань не задавала лишних вопросов, быстро сменяла повязку и, получив деньги, убегала. На пятый день она притащила с собой куклу, сделанную из глины, сунула в руки Кима.

— Держи у прикроватной тумбочки, она заберет твою печаль.

— Я не верю в подобное.

— Бери-бери! Когда ничего не помогает, нужно обращаться к духам.

Дже устал отбиваться от надоедливой старухи, дал ей денег, лишь бы она замолкла и ушла.

— Если что, просто хуйни ею суку по голове, — Фань обнажила пожелтевшие зубы, улыбаясь. Потом заскрипела на своем языке что-то яростное, словно проклинала.

Джеджун ощутил, как волосы встают дыбом, заторопился избавиться от китаянки. Ему это удалось попросту выпихнув женщину за порог. Хлопнула дверь. Он хотел вернуться в комнату, но спиной почувствовал неладное. Глянул в глазок. Фань стояла на лестничной клетке, что-то бормотала и делала руками непонятные па. Плюнув напоследок, старуха ушла к лифту. Дже вздохнул и пошел за тряпкой.

Ночью было невероятно душно. Джеджун искрутился в постели, никак не мог уснуть. Его тело покрывал липкий пот, щекотал. Казалось, что по спине бегают крохотные насекомые. Хотелось пить.

Измучившись, Ким поднялся. В глазах потемнело, пол закачался под ногами. Выждав, когда полегчает, мужчина вышел в темный коридор, прошел на кухню. Освежившись немного, он смочил полотенце и протер шею, взъерошил волосы. На обратном пути он заглянул в гостиную, в которой ночевал Чон. Диван пустовал. Джеджун прислушался, но в туалете и ванной было тихо. Квартира словно находилась в вакууме, ни единый шорох не нарушал полной тишины. Дже прошел к двери балкона, с удивлением отметил, что она была закрыта, при том что окно в его спальне было открыто настежь.

Заметив сидящего в углу балкона Юнхо, Джеджун толкнул дверь, выбрался наружу.

— Тоже не спится? — Ким щелкнул коленями, приземляясь рядом.

Рядом с мужчиной в пепельнице белели остатки окурков, их было довольно много даже для такого заядлого курильщика, как Дже.

— Что случилось? У нас неприятности? Копы что-то подозревают?!

Юнхо стянул с головы наушники, нацепил на шею, отчего мелодия растеклась по балкону, медленно покачал головой, заторможено ответил.

— Просто не спится.

— Да… жарко.

Джеджун поднял пачку сигарет, с сожалением обнаружил, что она пуста. Пришлось подниматься и идти в квартиру за новой.

— Тебе Фань давала что-нибудь? — вновь пристроился Дже на полу рядом с Юнхо.

— Она всем пихает свои штучки.

— Странная бабенка.

— Она мозги выкурила, видит то, чего нет. Но медицину знает, этого не отнять.

Джеджун затянулся сигаретой, помолчал.

— Перед тем, как уйти, она несла какую-то хуету. Мне так страшно сделалось.

Юнхо прикрыл глаза, словно бы это помогло ему вспомнить, и повторил фразу, которая так напугала Дже. Тот вылупил на него глаза.

— Что это значит?

— Если тот, кому причинили боль, причинит ее другому в отместку, его жертва может поступить таким же образом. Все больше людей будет страдать, образуя бесконечный круговорот. Его невозможно будет остановить, и в конце не останется ничего, кроме боли.

Джеджун поднял глаза на россыпь звезд над головой.

— Она ведь это неспроста?

— Не знаю.

— Ты рассказал ей обо мне?

— Нет. Она ничего не спрашивала, сразу согласилась помочь.

— Понятно.

Юнхо тоже взглянул на небо.

— Завтра поедем за третьим.

— Да, отпуск заканчивается, — кивнул Ким. Он поднес сигарету к губам, замер, потом усмехнулся. — Оказывается, это так просто.

— Что?

— Рассуждать об убийстве.

— Самое сложное — решиться.