Сокол и Ворон

Внутри лежали разноцветные кусочки неизвестного ей кушанья. Дара с подозрением присмотрелась и взяла один.

Голос Добравы прозвучал надменно:

– Это восточное лакомство из вольных городов, оно очень сладкое и дорогое.

– Что же, купцы из степей до сих пор у нас бывают?

– Торговля и война мало друг друга касаются, – равнодушно пожала плечами служанка.

Дара плотно сжала губы. Она вспомнила спалённое Заречье, тёмную родную избу, забитую испуганными односельчанами, раненого Барсука, своего погибшего отца. Разве можно было об этом забыть? Разве можно было закрыть глаза на бесчинства степняков?

– Ну так пусть другие торгуют, раз у них гордости нет, – фыркнула она. – А я их сладости есть не буду.

Она с презрением швырнула лакомство обратно в ларец. Может, стоило вовсе вернуть подарки Снежному князю? Только даже для лесной ведьмы это непозволительная грубость.

Росло раздражение в груди. Дара вдохнула глубоко. Осталось совсем недолго потерпеть. Нужно было дождаться заката.

– Я устала, иди к себе, – велела она.

– Ты не желаешь отужинать, госпожа?

– Нет, – сердито отрезала Дара.

Она отвернулась к окну, за которым медью отливал город. Добрава недобро покосилась на госпожу, но поклонилась и вышла из покоев.

Стоило двери затвориться, Дара кинулась к ней, прислушалась, ушла ли служанка. Снаружи было тихо.

Тогда она на мысочках подошла к кровати и вытащила из-под неё свой старый мешок. В него она сложила все украшения, что остались после платы водяному. Из сундука Дара взяла большой шёлковый платок, которым обычно покрывала волосы в храме, им обернула мешок и положила на лавку у стены. Осталось только дождаться князя.

Дара машинально потянулась к ножу на поясе, отдёрнула руку. Не это её главное оружие. Сосредоточившись, она сложила руки вместе и, не расцепляя пальцев, вывернула ладонями наружу. Повторила ещё раз. Колдовство Ауки было опасным, смертельным даже. Но вопрос теперь стоял о жизни, и Дара разучивала заклятие раз за разом, пока в дверь не постучали.

Она ждала князя, но всё равно вздрогнула от испуга. Сердце кольнул холод. Было ещё слишком светло, слишком рано.

Ноги стали деревянными. Руки едва заметно затряслись, когда она открыла гостю. За порогом стоял Горяй.

– Добрый вечер, – беспокойно сказал он. Глаза его забегали по сторонам. – Что-то стряслось? Ммм?

Вжав голову в плечи, он вошёл в покои, прежде чем Дара успела придумать ответ.

– О, князь вновь щедро одарил тебя, – пробормотал чародей, заметив сундуки.

Девушка поспешно прикрыла дверь, чтобы гридни не увидели и не услышали лишнего.

– Да, очень щедро, – растерянно проговорила она. – Зачем ты пришёл?

– Мне кое-что нашептали, – негромко сказал Горяй.

Дара с сомнением посмотрела на него.

– Домовой видел, как ты собираешь вещи. Ты уходишь?

– Тише, – Дара приставила палец к его губам, хотя Горяй и без того говорил еле слышно. – Вот же предатель…

– Не вини его, мы с ним старые друзья. Двум чародеям не стоит жить под одной крышей, домовой никогда не подружится с обоими.

От досады Дара прикусила щёку изнутри. Что делать, если чародей попробует её задержать?

Горяй присел на край постели, разглядывая подаренные наряды и угощения.

– Не бойся, я не буду тебя останавливать, хотя и должен.

– Почему?

Он переменился в лице.

– Я помню, как мои друзья бежали из Златоборска, а я решил остаться. Тогда мне казалось это храбрым, теперь глупым. Мне стоило уйти с ними.

– Почему ты остался?

Горяй улыбнулся печально и уставился в сторону, отводя глаза.

– Из-за жены. У нас был ребёнок, сын. Они не были чародеями. Им нужен был дом, а Великий князь пообещал мне защиту в обмен на службу, – чародей говорил рублено, выдавливал каждое слово, как гной из раны. – Но не помогло ни слово князя, ни защитные знаки…

– Что случилось? – чуть дыша спросила Дара.

– Недостаточно оказалось моего покаяния Создателю, – засмеялся Горяй неожиданно громко. – Мало, слишком мало для Рассветных сестёр и Охотников. А знаешь, чего у них всегда в достатке? Железа, выкованного в Холодной горе. Оно жжётся, жжётся!

Чародей закачался, сидя на месте, уставился куда-то перед собой расширенными, полными ужаса глазами. Дара боялась пошевелиться.

– У этих женщин нет сердца, они отдали себя солнцу, но забрала их луна. Холод в душе, ночь в глазах. Люди этого не видят, Пресветлые Братья этого не видят, но я-то да.

Он принялся странно, жутко смеяться, и Дара испугалась, что кто-нибудь услышит их. Ей не нужно было лишний раз привлекать к себе внимание.

– Горяй, прошу, успокойся, – кинулась она к чародею. – Всё в прошлом, тебя никто не обидит.

– А мою семью? – Его взгляд неожиданно прояснился.

Дара молчала, не зная что сказать.

– Кто такие Рассветные сёстры?

– Монахини. Они… они… из-за них я такой. Собака без нюха, рыба без хвоста.

Где-то среди всех сказок, былин и песен потерялась история о Рассветных сёстрах. Дара слышала о них однажды, но не помнила, что именно. Как могли монахини так сильно навредить Горяю, что он до сих пор с ужасом их вспоминал? Разве были для чародея опаснее люди, чем Охотники?