Сокол и Ворон

– Как бы мне ни хотелось тебе помочь, но возражать Великому князю даже я не посмею. А он желает видеть тебя рядом с собой в Лисецке.

Там, где соберётся ополчение. Дара не была воином, а всего лишь дочерью мельника. Она бы умерла на поле боя.

Дыхание перехватило. Дара открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Ярополк что-то говорил, но она не могла уловить суть.

Ей нужно найти сестру. Ей нужно вернуться домой. И… что ей нужно? Что ей по-настоящему нужно?

– Спокойной ночи, Дарина.

Ярополк быстро оказался у двери. Дара чуть не бросилась за ним, чтобы схватить за руку, объяснить, как важно ей было отыскать сестру и вернуть её домой. Как страшно было идти с княжеским воинством на границу. Но она промолчала.

Снежный князь ушёл, и девушка осталась одна. От ветра заскрипели ставни и снова приоткрылись. Дара потянулась, чтобы закрыть их, и вдруг заметила, как ярко заблестела вода в реке, точно ловя лучи уходящего солнца. Но на улице потемнело, уже наступила ночь, и небо закрыли тучи. А Звеня и Вышня сверкали, манили на берег.

И потонувшая во мраке надежда снова показалась на свет.

Дара почувствовала, как губы растянулись в улыбке. Водяной звал её. Нельзя было дальше медлить.

Вернулась Добрава с тёплым молоком, и пока Дара пила, служанка готовила постель ко сну. Стоило ей погасить свечу и выйти из покоев, Дара выбралась из-под одеяла, бесшумно опустилась на пол и достала свой мешок, проверила в очередной раз, всё ли собрано. Сердце колотилось в груди так громко, что, казалось, слышно было даже на улице.

Завтра.

Она найдёт Весю и вернёт её домой. Дальше пусть судьба решит за Дару, как ей поступить. Но сначала она вернёт сестру домой.

Долго она не могла заснуть и лежала с открытыми глазами, размышляла, как незаметно пронести мешок мимо стражи и служанок, что следили за ней днём и ночью. И, наконец, надумала.

Как только стало светать, Дара накинула шерстяной платок, пробежала босая по деревянному полу к окну и распахнула ставни. Щурясь в полумраке, она долго выводила буквы на бересте. Ей редко приходилось писать, каждое слово далось с трудом.

«Приходи сегодня в час заката».

Снежный князь ещё мог помочь ей, пусть сам того не желал.

Улыбка не сходила с лица, когда Дара велела Добраве передать бересту Снежному князю.

Всё утро дышало счастьем. Дара села у распахнутого окна расчёсывать волосы и отметила с радостью, что они почти отросли до плеч. Она попыталась заплести две косы, но у неё ничего не вышло. В раздражении шипя, Дара распутала пряди и позволила вернувшейся служанке собрать их в причёску.

– Незамужние девушки не прячут волос, – хмуро самой себе сказала Дара, но Добрава посчитала, что обращались к ней.

– Они и две косы не плетут, не знаю, зачем ты пыталась, госпожа…

– Я всегда раньше так делала! – возразила Дара.

Её слова заставили служанку смутиться.

– Это только для замужних…

Дарина вскинула бровь, пылающим взглядом рассматривая себя в мутном зеркале. Вздохнула, прогнала гнев.

Сегодня. Уже сегодня. Эти слова успокоили и заставили взять себя в руки.

– Я пойду на рассветную службу, после ты не будешь мне нужна до самого вечера, – решительно заявила она, когда Добрава закрепила волосы на затылке и положила на голову серебряный венок из тех, что носили на Благословенных островах. Он крепко обвивал виски, сверкая зеленью изумрудов, и Дара улыбнулась своему отражению.

– Как пожелаешь, госпожа.

Добрава держала в руках лёгкий платок на голову.

– Нет, – Дара раздражённо взмахнула рукой. – Убери. Подай кафтан. Тот, на котором вышит вьюн.

Зелёная дорожка обвивала золотые кайло, украшавшие длинные рукава. Дара знала, что наряд был шит на кого-то другого, но он так шёл ей, как если бы был создан нарочно для лесной ведьмы.

Она невольно залюбовалась своим отражением в зеркале. Когда-то Дара могла смотреть на себя только в мутной воде запруды и носила одну и ту же понёву круглый год. Оказавшись в княжеском дворце, она полюбила одеваться в дорогие ткани и меха и чувствовать себя госпожой, но цена нарядам оказалась слишком высока.

Впервые на службе Дара молилась по-настоящему, впервые просила Создателя о защите и помощи. Она сомневалась, она меняла своё решение каждую лучину и то порывалась бежать из Златоборска, то убеждала себя, что это было невозможно.

– Помоги, дай мне знак, – прошептала она, поклонившись золотому солу. – Я не знаю, что мне делать.

Дара осенила себя священным знамением и, кажется, почти поверила в Создателя. Золотой сол молчал, как молчали и старые боги предков. Только духи наблюдали из темноты, сверкая золотыми глазами.

* * *

Дара удивилась не на шутку, когда обнаружила у себя в покоях подарки.

– От Великого князя? – уточнила она, разглядывая шапку из лисьего меха.

– Не указано, – ответила Добрава.

Видимо, так Ярополк желал задобрить гостью и загладить вину. Дара хмыкнула, вынула из сундука тёмно-красное платье. Вышивка на нём была такой тонкой, искусной, что трудно было представить, сколько времени ушло у мастерицы на работу.

– Здесь есть и угощения, – Добрава приподняла крышку серебряного ларца.