Сокол Ясный

Вот он выпустил ее из объятий и немного отстранился, держа за плечи, будто желая лучше разглядеть, и даже сам сдвинул ее венок на затылок, чтобы не загораживал лица. Младина была ему за это благодарна: ей тоже хотелось его рассмотреть. Парень был высок, даже выше Данемила, и весьма хорош собой: правильные основательные черты лица, прямые темные брови, будто черные куницы, широкий выпуклый лоб, густые светло-русые волосы, волнами падающие на плечи. Кожа его, обожженная первыми жаркими лучами, имела золотисто-розовый оттенок, будто у встающего солнца. Был он крепок, в плечах широк, на всем его облике лежал отпечаток прочности, уверенности, зрелости тела и духа. На вид ему было лет двадцать-двадцать один. Понятно, что заждался, уж лет пять в женихах ходит. Но почему – ее ждал, пока вырастет? И так бывает, если роды заранее уговорятся о свадьбе детей…

И в то же время он был так похож на того златобородого воина, что грезился ей в облаках, что Младину брала оторопь. Это был он, Перун, только совсем еще молодой и сошедший на землю! Все существо Младины так явно отзывалось ему, что он сразу показался ей прекраснее всех на свете, и уже не казалось удивительным, что он тоже ее ждал. От восхищения она даже опешила: и мечтать не могла, что ей так повезет с женихом!

– Какая ты красавица выросла! – произнес парень, держа ее за плечи и жадно разглядывая. – Ты меня совсем не помнишь?

– Н-нет… – вымолвила Младина, дивясь, почему он думает, будто она должна его помнить.

– Ну да, давненько виделись! – Парень засмеялся. – Мне тогда как раз меч вручили, стало быть, тринадцать годов сравнялось, а тебе лет десять было, да? Или меньше? За семь лет мы оба не те стали, но это точно я, Хорт, жених твой нареченный, чурами клянусь, Перун мне свидетель. А ты даже еще лучше, чем я думал. Ты и тогда была хороша, а теперь такая красавица, березка белая!

Парень снова обнял ее. Младина глупо хлопала глазами, благо он не видел. Семь лет назад они встречались? Не может быть. Ей было девять – не год и не два, девочка уже не младенец и все понимает, по хозяйству матери помогает, с младшими возится, рукодельям обучается. Младина хорошо помнила себя в девять лет. Если бы ей тогда же указали будущего жениха, не могла бы она забыть! Да и родичи бы ее не сватали сейчас за других, кабы обещали кому-то. Ни в девять, ни в десять лет она не видела этого парня… Хорта. И имени такого не слышала. Но он уверен, что они встречались, он ее узнал! Что за чудо? И венок-то ее – вот он! Мать-вода отнесла его тому, кому было надо. И собственная радость, наполнявшая до последней жилочки, ощущение счастья, огромного ценного дара, полученного от судьбы, убеждали Младину, что Хорт говорит правду. Это и есть ее жених.

Только одно ей показалось странным. Кроме обычного тканого пояса с красными кистями белая рубаха ее жениха была подпоясана ремнем шириной в три пальца, вырезанным из волчьей шкуры с мехом. От этого несомненно веяло колдовством, если не оборотничеством, и Младина слегка вздрогнула. Но спросить не решилась, тем более что ничего угрюмого или угрожающего в парне не было.

– Вот ведь дед подгадал: на самую Купалу! – радовался Хорт, уверенный, что привезенная к сроку невеста знает об этом деле больше него самого. – Стало быть, это свадьба у нас будет! Ну, пойдем!

И потащил ее за руку в круг. Там уже ходили, опять пели про «девицу, коя лучше всех»; на Младину поглядывали с явным любопытством, но не так чтобы удивлялись ее появлению. Не зря ей мерещилось, будто ее тут ждут.

Утомление долгого праздника будто рукой сняло: Младина снова ходила в кругу, пела, плясала с девушками. Но гулянье шло на убыль: уже рассвело, по лугу и над рекой стлался туман, холодало, старшие уже разбрелись спать.

– Пойдем, я тебя на челноке покатаю! – предложил Хорт, взяв ее за руку и уводя прочь от стайки молодежи, еще игравшей в какую-то игру. – Поедем солнце встречать.

Младина засмеялась. Ей уже не хотелось петь и бегать, хотелось присесть на бережку в укромном месте, поговорить со своим ровно с дерева слетевшим женихом. Ему, видно, тоже хотелось; когда он смотрел на нее, в глазах его вспыхивала радость, выражение чистосердечного восторга и нежности разливалось в чертах. Он тоже давно ждал этой встречи, и наконец явившаяся невеста не обманула его ожиданий.

– На тот берег поедем, там у нас такие рощи, такие поляны! – говорил он, ведя ее сквозь туман к реке. – Земляника россыпью!

Он держал ее за руку, и это было так приятно, что хотелось никогда не выпускать этой руки; наоборот, Младине хотелось остановиться и обнять его, прижаться к нему, ощутить его тепло, услышать, как бьется его сердце – получше узнать того, кого она видела в первый раз, но в ком нашла свою судьбу. А Хорт говорил так, будто их давным-давно обручили с благословения всей старшей родни и ее, будущую невестку, уже ждут у него дома! Она даже спохватилась было, как же приданое, ни пояска ведь нет, только то, что на себе! Но отбросила это беспокойство: доставят и приданое, куда оно денется?