Сокол на запястье

-- Охотники из рода Волков уйдут с тобой. -- сказал Ярмес, бросив взгляд на своих молчаливых сородичей. -- Мы ищем людей с Фулл и хотим присоединиться к ним. Грабеж -- не наше дело.

Эвмил одобрительно кивнул.

-- Сколько вас?

Ярмес показал ему пять пальцев на руке.

-- Оружие есть?

-- Луки и ножи.

-- А боевое?

Волк покачал головой.

-- А баб своих вы из луков стреляли или камнями забили? -- язвительно поинтересовался вожак, крайне раздраженный тем, что из его шайки утекают люди.

-- Не твое дело. -- отрезал Ярмес и так взглянул на атамана, что продолжения расспросов не последовало. -- Волки тебе не подчиняются. Они просто ждали здесь меня. А за гостеприимство мы расплатились дичью и сведениями, которые приносил тебе наш колдун.

Элаку показалось странным, что ни сам Ярмес, ни старик, тоже подошедший к костру , не упомянули о сотне меотянок, прибывших в поселок. Похоже, разбойники о них ничего не знали. Сатир напрягся, уставившись на освободившегося пленника, и попытался прочесть его мысли. На этот раз ему удалось. Ярмес избавился от страха и растерянности. Он, наконец, чувствовал себя на своем месте. Пан понял, что волк не собирается сообщать разбойникам об отряде Бреселиды и не даст старику-голубятнику проболтаться.

Этого было довольно. Молодой бог леса без симпатии относился ко всякого рода путам и клеткам. Если его хозяйке не будет нанесено вреда, он готов приветствовать бегство Ярмеса. Волк должен жить на воле.

В это время за его спиной раздался предательский хруст веток, и через плечо юноши свесилась всклокоченная голова грифона.

-- Ну? Что там? - проклекотал тот. -- За это время можно яйца высидеть.

-- Отсидеть. -- ехидно поправил его Пан. -- Смываемся, удод-переросток. Нас заметили!

Действительно, шумное явление Нестора на краю освещенного амфитеатра пещеры вызвало у публики фурор. Если Элак сливался с зеленью, то громадная голова клювастого чудовища, нависшая из темноты, оказалась хорошо видна.

Несколько десятков рук разом схватились за луки. Нестор заметил укладывающиеся на ложбинки стрелы и не стал медлить. С завидной для его лет горячностью он вцепился когтями в плечи Элака и, думая, что спасает друга, взмыл вместе с ним в воздух.

Минуту, пока грифон, тяжело взмахивая крыльями, пересекал освещенное пространство над пещерой, молодой сатир не мог забыть всю жизнь.

Он был совершенно беззащитен и болтался у всех на виду, прикрывая собой брюхо Нестора. А в него целились из всех имевшихся у разбойников луков.

Туча стрел взметнулась вверх, и Элак кожей ощутил быстрое дуновение разрезаемого ими воздуха. Только крайней растерянностью людей внизу можно было объяснить то, что ни одна из стрел не достигла цели.

Когда разбойники справились с потрясением и начали целиться более внимательно, Нестор уже скрылся в темноте.

-- Что? Что это было? -- кричали внизу.

-- Танатос поволок свою жертву!

-- Да нет, просто большой орел задрал козла!

-- Ага, орел с львиными ногами!

Только тут Элак почувствовал, как больно его плечам, в которые немилосердно вонзились когти грифона.

-- Ах, ты, летучая кошка! -- заорал он, потрясая кулаками. -- Я мог на земле скрыться за любым кустом! А ты мною загораживался! Летел бы себе, куда надо! Зачем других хватать?

Потрясенный такой неблагодарностью Нестор даже на мгновение перестал махать крыльями.

-- Ты хотел туда? -- щелкнул он клювом. -- Твое дело.

Его когти разжались, и Пан камнем полетел к черным древесным кронам, выглядевшим с высоты, как упругий шерстяной ковер.

Ломая ветки, он приземлился, к счастью, достаточно далеко от пещеры и, проклиная дураков-философов, бросился в чащу.

Сатир вернулся в Цемесс за час до рассвета. Блуждая по лесу, козлоногий бог задержался у рыженькой нимфы, обитавшей в фисташковой рощице. Она лечила его ушибы и раны на плечах одним только нимфам известными способами.

Когда же вполне здоровый, но зверски усталый Элак, чуть прихрамывая ввалился в хижину Бреселиды, там все спали.

-- Девочки, подъем! -- заревел он из последних сил. -- Чую, до места вам придется нести меня на руках. Я сбил себе все копыта!

* * *

К водопаду, который жители Цемесса называли "летучей водой" меотянки добрались по серому предрассветному туману. На зоре пошел мелкий дождь. Его струи тонкими нитями висели в воздухе, почти не пробивая одежды. Бреселида была довольна: в дождь люди крепче спят, а ей не хотелось, чтоб разбойники обнаружили их раньше времени.

Она уже знала о бегстве Ярмеса, но не стала говорить остальным -женщины сочли бы это дурным знаком и заранее шли в лес с упавшим сердцем. Довольно и того, что угрюмая Умма шагала в хвосте, прикрывая ладонью ссадину на подбородке. Волк все же поцарапал ее, когда зажимал рот.

-- Из тебя сторож, как из меня храмовая танцовщица. -- обругала ее командир. -- Странно, что он тебя не убил. Хотя мог.

-- Я отомщу. -- проглотила слезы Бера. -- Он поплатится.

-- Не думаю. -- сотница покачала головой. -- Ты должна быть ему благодарна.

Девушка вскинула на нее удивленные глаза.

-- Тебе оставили жизнь, дуреха. -- пояснила командир. -- Что уже немало в наше время. Пошли.