Сокол над лесами

– Что вы делаете? – вперед шагнул рослый, плотный мужчина с полуседой бородой, но крепкий и с твердым взглядом серых глаз – это был Путислав. – Вы же клялись, что с миром пришли!

– Здесь на вас зла не мыслят! – обратился к Эльге Чудислав, которого она только сейчас увидела среди знатных дреговичей. – А я именем князя своего поклялся, что и вы с миром идете, так не опозорьте нас обоих на старости лет!

– И мы ждали, что нас встретят по добру! – с надменным и оскорбленным видом ответила Эльга, не сходя с лошади, которую придерживали двое ее телохранителей. – И что я вижу? – Она устремила на Благожита вызывающий взгляд.

– Вот князь Благожит, – Чудислав указал ей на главу хотимиричей. – Вот это – Путислав, воевода. Это – родичи княжьи, Обаюн, Добычад, Целогость, Тугомер, Начеслав, Требогость… Другие – сродники их и ближники. Весь товар лицом – неужто не угодили? – улыбнулся он, скрывая за улыбкой беспокойство, не обманули ли и его русы притворным миролюбием.

– Товар! – воскликнула Эльга. По рядам русов пробежал негодующий ропот: убийц княжеских оружников из Перезванца киевские гриди считали своими кровными врагами. – На каком торгу ты брал этот товар, Благожит? – обратилась она к самому князю, на которого Чудислав ей указал. – Чем платил за него – кровью горячей? Животами отроков моих? Пять десятков человек погубили в тверже нашей – и теперь перед нами же добычей похваляешься? Богов своих постыдись!

Еще не договорив, она усомнилась, нет ли еще какой ошибки: такое глубокое, неподдельное изумление отразилось на носатом лице Благожита. Не более ясно понимали дело и его сродники.

– В какой тверже? – изумился он. – Кого мы-то погубили? Это вы погубили… сына моего…

– Мой сын пришел на твою землю как мститель за гибель наших людей! – Эльга слегка приподняла плеть, сдерживая желание обвиняюще указать на Благожита – перед ликами богов это было бы уж слишком дерзко. Она так и сидела верхом на лошади на краю площадки перед идолами, вся в белом, словно Утренняя звезда. – Едва листва распустилась, как разорил ты мою твержу на Днепре, Перезванец, истребил всю засаду ее – пять десятков отроков, и боярина Перезвана, и домочадцев! Так-то ты договор исполняешь, а ведь перед богами, – она указала на идолы, – клялся, что на твоей земле никакого вреда им не будет. За это мой сын пришел мстить тебе. И Перун благословил его поход!

Она не стала прямо говорить, что смертью сына боги наказали Благожита – смысленые и так поймут.

– Перезванец? – Благожит едва сообразил, о чем речь, хотя на его земле близ Днепра стояла только одна русская твержа. – Засаду истребил? Я?

Последнее слово он произнес с таким изумлением, будто его спросили, не он ли тащил на себе тот плуг, на котором Сварог-Кий пропахал в степях Змиевы валы.

– Да кто ж еще, когда на тебе кафтан Перезванов надет! – со смесью насмешки и негодования ответил ему Мистина. – Уж не хочешь ли отпираться, когда сам же перед Святославом и матерью его добычей перезванской хвалишься?

– Добыча? – в одной руке держа посох, другую Благожит положил себе на грудь, будто проверял, не мерещится ли ему платье, что на нем надето. – Какая ж это добыча!

– Из Перезванца это добыча! – крикнул Святослав, тоже не сошедший с коня. – На тебе и на сродниках твоих! Кровь-то хоть отмыли или так надели?

– Нет на нас крови! – возмущение от таких ужасных обвинений помогло Обаюну опомниться. – Какая добыча! Побойтесь богов! – Он выразительно указал на идолы, будто один вид их должен был привести гостей в чувство. – Не добыча это никакая, а Перезвана того мы и в глаза не видали!

– Не видали! – с возмущением подхватил Святослав. – Зажмурясь, что ли, рубили его?

– О боги! – Благожит повернулся к идолам и с мольбой поднял руки. – Помогите! Растолкуйте! Вразумите! Что такое? О каких злодействах речь? Мы – убийцы? Мы, чада Хотимировы? Я, отец горестный, что сына юного потерял, будто сокола, на взлете стрелой вострою подбитого?

– Не просил ли ты благословения у этих же богов, когда рать на Перезванец посылал? – сурово спросила Эльга, когда он снова повернулся к ней.

– Богами клянусь, – Благожит оглянулся, – не посылал я рати на Перезванец, и о чем ты толкуешь, не пойму.

– Откуда у вас это платье цветное? – спросил Мистина.

– Дары нам поднес друг наш… Людомир волынский, да примет земля его кости.

– Людомир? – Эльга снова удивилась и переглянулась с Мистиной. Не это имя она ожидала услышать. – А может… Коловей? Деревлянин?

– Коло… Здесь был Коловей! – сообразив, Путислав закивал. – Они же, древляне, с волынянами вместе приехали, да, княже? За одним столом тогда сидели, когда Людомир тебе и дары сии преподнес, и го… – он запнулся. – Ну, бочонок… тот…

Сдерживаясь, многие русы все же бросили косой взгляд на Острогляда. Он стоял среди хотимиричей и уже успел за утро у них выяснить, что бочонок с головой Божатки отослан в Невидье и просить его надо у Толкун-Бабы – старшей жрицы Нави.

– А верно ли мы слыхали, – Эльга слегка наклонила голову набок, – что Людомир волынский прямо на игрищах Купальских поражен был насмерть силой невидимой?