Сокол над лесами

Такими потешками он мог с кем угодно перебрасываться хоть весь вечер, но волчий мужик – не девка на павечернице, чтобы видеть в этом забаву. Осторожно ступая с камня на камень, одним глазом Неговит подглядывал за чудовищем: не затеет ли какую пакость? Но это против правил: страж переправы должен дать ему добраться до той стороны, а там уж они разберутся, кто на ком поедет.

Волчий мужик ждал его, перетаптываясь на тропе. Едва Неговит оказался на его берегу, страж переправы кинулся на него и крепко обхватил обеими руками. Более сильный и тяжелый, зрелый мужик оторвал отрока от земли и хотел опрокинуть. Однако руки у Неговита оставались свободны. Не растерявшись, он живо запустил ладони ему под волчью личину и надавил большими пальцами по глазам.

Ряженый волк охнул и выпустил его, хватаясь за лицо. Личина его сбилась, так и так он сейчас ничего не видел. Пользуясь мигом удачи, Неговит пригнулся, обхватил его за ноги и рванул. Мужик упал, а Неговит быстро сел на него верхом, вцепился в потное горло под седоватой бородой и сжал изо всех сил.

Убивать он не собирался – да и знал, что насмерть задушить этакого крепыша сил не хватит.

– Стой, стой! – захрипел тот, вяло отмахиваясь. – Пусти…

– Признаешь, что я одолел? – Неговит требовательно склонился над ним.

– Признаю!

– Кто на ком поедет?

– Я тебя повезу!

– Отведешь меня в Невидье?

– Отведу! Только вздохнуть дай… не погуби!

Неговит медленно разжал руки. Держался настороже, ожидая подвоха: все же нечисть лесная, всякое может выкинуть. Но волчий мужик лежал смирно, расслабленно, не проявляя строптивости. Неговит слез с него и встал на ноги, отряхивая одежду. На коленях новых портов остались мокрые пятна. Вот леший!

– Ох… ох… косточки мои… – хрипло причитало чудовище, с трудом перевернувшись и встав на четвереньки. – Я же не со зла! – Он взглянул на Неговита, будто говорящий пес. – Поставили бабы брод сторожить – я и сторожу, куда деваться?

– Веди меня! – напомнил Неговит. – Будет языком чесать.

– Да сейчас пойдем, – обыденно ответил тот. – Тут два шага идти-то… недалече. Спешить покуда нет нужны – никто на ту сторону не прошел еще.

– Никто?

– Ты первый у меня тут.

Неговит догадывался, что проходов через ручей может быть несколько, но приятно было хотя бы здесь оказаться первым.

Волчий мужик тем временем переполз к пню у тропы и вытащил из-за него котомку и кринку с завязанным горлышком. Снял ветошку, чуть дрожащими руками поднес кринку к губам, отхлебнул.

– Квасу хочешь? – Он протянул кринку Неговиту. – Хороший, те бабы, – он со значением указал на лес позади себя, – ставили. На смородинных листах, на тайных шепотах. А то упаришься тут…

Он еще раз глотнул два-три раза. Глядя на него, и Неговит почувствовал, как рубаха липнет к мокрой спине, а горло сохнет. Умыться надо… а то придет к мудрым женам весь встрепанный, как чащоба последняя, и голосу нет.

Чудовище снова протянуло ему кринку, и он махнул рукой:

– А давай!

Квас и правда оказался вкусный – прохладный, душистый, отдающий смородинным листом и немного лесными мхами. Неговит не сразу смог оторваться – хотелось пить, пока темная струя не заполнит живот и не растечется приятной прохладой по всему телу.

Опустив кринку, он вдруг качнулся. Или это земля дрогнула под ногами. Вроде твердое место было…

Неговит протянул кринку волчьему мужику, но тот вдруг расплылся, и стало непонятно, где он – не то близко, рукой достать, не то далеко, камнем не добросить. Хотел поставить ее на землю, пока все не разлили – земля метнулась навстречу. Влажный мох прильнул к щеке, земля-матушка приняла на грудь расслабленное тело. Веки сами собой опустились, мысли заволокла мягкая, но тяжелая тьма.

Последнее, что Неговит успел ощутить – как невидимая рука осторожно снимает с его головы шапку. Так оно и лучше… Человек толковый разве в шапке спать ложится?

* * *

Первым до Невидья добрался княжич Милокрас. Брод он нашел довольно легко: туда вела тропа, которой пользовались местные весняки. После ручья идти пришлось уже без тропы, одолевая овраги и бурелом. Без вожатого нипочем дороги не найти. Но у него вожатый был: женщина-волчица, побежденная им на южном броде. Была она немолода и быстро запыхалась, а Милокрас, с его длинными жилистыми руками, изловчился ухватить ее сзади за горло и сдавить. И выпустил лишь после того, как она запросила пощады и поклялась провести его в Невидье. Перед походом волчица предлагала ему выпить квасу, подкрепиться пирогом – дескать, дорога дальняя, устанешь! – но Милокрас из осторожности все отверг. Не хотел терять времени – соперники-то у него бойкие, вот-вот обскачут. Слава богам, двоих самых опасных – древлянина Даляту и Людомирова брата Жировита – с пути убрала сама судьба, но и остались парни задорные. Особенно Милокрасу внушал опасения тот, которого выставили киевские русы. Здоровенный, неторопливый, основательный, с такими глазами, будто знает все наперед…