Соколиная книга

Чеченская коррида

Начало

Махмуду Эсамбаеву

Над Грозным тягостная вьюга.

В шаманском танце хохоча,
смерть втягивает в пляску друга,
махнув рукой на палача.

И словно год назад в столице —

грохочет танком, целя в лоб.
И черной птицею садится
на невостребованный гроб…

Для зрелища, стуча копытом,

встает коррида в полный рост.
По следу крови за убитым
другой ногами бьет в помост.

Стан лебединый гнет недобро,

дрожит, как струнка,
чтобы вмиг
рукой, как полной яда коброй,
врагу всадить точеный клык.

К хлысту чеченской длинной воли,

мечась на лезвии меча,
его душа, дрожа от боли,
льнет,
кастаньетами звуча.
Щелчок. И вывалились бесы,
огнем обсыпав каблуки.
В белках кровавых
волчья несыть
разводит желтые круги.

Застыл тореро, хорошея,

в отважной дикой красоте.
И бычья вытянулась шея,
сверкнув рябиной на кусте.

Бой кончен,

выходя из роли,
танцор плащом стирает пот.
А по щекам,
как струйка крови,
слеза горячая течет.

20 декабря 1994

Памяти жертв Буденновска

Истории своей не надобно отныне

нам – русским выродкам,
без воли и судьбы…
Лишь песня на губах —
как мертвый в поле стынет,
и матери кричат
в предчувствии беды.

В Руси отныне ночь —

из человечьих месив.
И смерть метет косой
по полю спелой лжи.
Встает слепой солдат,
погибший в Гудермесе,
и, руки вытянув,
идет по нашу жизнь.

О Русь моя,

очнись, ответь, кому в угоду
твой желторотый сын
был послан на убой,
а царственный дурак
убийцам дал свободу,
чтобы наемники смеялись над тобой?!

А ты, поймав в горах,

опять бы их простила,
забыв про боль обид,
предательства оскал…
Над проданной страной
плывет свинячье рыло,
и шастает во тьме обугленный шакал.

И женщины бредут

с глазами водяными
бесчувственной толпой
по колее войны.
В запёкшихся устах
одно застряло имя…
И верить хочется,
что живы их сыны.

И что вот-вот придет

конец бездарной драке,
а вместе с ним конец продажного ворья.
И под раскатистые всхлипы воронья
плоть русскую
не будут жрать собаки.

Пока же на Руси

года кровавой прозы
и мертвую страну насилует бандит…

Расстрелянный солдат,

подставленный под Грозным,
лежит, как Крест Святой,
и в небеса глядит.

Ноябрь 1995