Соколиная охота

Не надо думать о пытках. Вайс понимал, что просто накручивает себя, что пытать его совершенно незачем – что он такого знал, интересного китайцам? – но остановиться не мог. Да если б он что-то и знал, с радостью рассказал бы обо всем. Вот только, что они хотят узнать? Его никто ни о чем не спрашивал. О нем вообще как будто забыли.

Хуже нет, чем сидеть вот так и ждать. Чего ждать? Он не знал, это пугало больше всего. Если бы было известно, что убьют…

Иоганна прошиб холодный пот, и без того окоченевшие конечности занемели. Не думать об этом, ничего плохого не случится. Думать нужно о хорошем, тогда оно и сбудется.

Интересно, о чем? О теплой ванне и апартаментах в пентхаусе? Или о раллере с легальным «поплавком»? Хотя, зачем он нужен – легальный, с ним же все равно никаких дел не сделаешь, все маркировано.

А если не убьют? Перед внутренним взором снова встали картины китайских пыток. Вайс плохо представлял, в чем заключалась их суть, но все равно было страшно. В жизни ему посчастливилось ни разу не оказаться в роли пытаемого, в «Африку» отправили сразу, без лишних разбирательств. «Африка», похоже, стала его спасением. Сначала повязали безы. Дознаватель попался добрый – Вайса даже не били, а он и не собирался ничего утаивать, сдал всех, кто ломал сеть вместе с ним, сразу и с потрохами, дознаватель рта не успел открыть, чтобы задать свой вопрос. Потом, уже здесь, он остался жив во время землетрясения, а ведь сотни миллионов людей – свободных людей – погибли. В следующий раз ему повезло, когда босс выбрал его, он помнил, Моралес поручил поставить палатку. Как он тогда старался – руки содрал о деревянные обломки, на которых растягивал порванный тент, но поставил. Босс заметил его рвение. А потом…

Все-таки Моралес был редкой тварью. Потом он просто бросил его. На расправу этим ублюдкам – Илюмжинову и иже с ним.

Не лучше ли было остаться в «Африке»? Возможно, с Илюмжиновым удалось бы договориться. А что здесь?

С китайцами не о чем было договариваться, они ничего не спрашивали. Если бы Иоганн знал, что им нужно, он предложил бы сам. Но он не знал.

Вайс метался по комнатке, несколько раз стучал в дверь, выделявшуюся черной окантовкой на одной из стен. Но дверь тоже была железная, из толстого листа, даже гула почти не получалось, только руку отбил. Одна польза – хотя бы немного согрелся.

Потом, снова потеряв надежду, он сел на холодный пол, привалившись к стене, и задремал. Разбудил его металлический лязг – в двери открылось небольшое окошечко, и в проеме, из которого ударил непривычный здесь яркий дневной свет, появилась миска с какой-то баландой. На мгновение Вайсу показалось, что он вернулся в «Африку» – время обеда. Но за миской маячила желтая физиономия с раскосыми глазами.

– Я все сделаю, все, что скажете, – Иоганн подскочил к двери, вцепился обеими руками в ладони, держащие миску, и завопил, что есть сил: – Только скажите, чем я могу помочь!

Поднебесник дернулся, вырвав руки из захвата Вайса, миска полетела на пол, расплескав баланду, и окошко в двери мгновенно закрылось.

– Что вам от меня надо?! – заорал Вайс.

Он колотил дверь, колотил до тех пор, пока не перестал чувствовать разбитые в кровь кулаки. Надежды не было. Они ничего от него не хотели. Они просто сгноят его карцере, в этом железном мешке. Ему никогда не выбраться отсюда. Это конец, это не «Африка», там заранее знаешь, что надежды нет, там никто не обманет.

– Сволочи!

Разум Иоганна помутился, но он не осознавал этого. Уверенность, что «Зенг Хе» приплыл сюда именно по его душу, только крепла с каждой минутой.

Как же так?! Он готов выполнить любую прихоть, пусть их, китайскую прихоть – а чем поднебесники не люди? – но ведь они ничего не хотят. Нет надежды, нет спасения.

Он поскользнулся на разлитой баланде и с размаха влетел в металл пола. Что это хрустнуло внизу? Ложка. Пластик, никакого от него толка. Иоганн зажал ложку зубами и потянул ручку. Пластик хрустнул, и ложка расслоилась. Оставшаяся часть получилась острая и с зазубринами.

Оружие? Разве что против кошек с таким идти. Но, что же тогда…

Нет, просто так он им не отдастся. Получите, узкоглазые сволочи!

Иоганн зажал осколок ложки обеими руками, размахнулся и с силой воткнул острие себе в шею. На серо-зеленый металл брызнула алая кровь. Вайс захрипел, но тяжелая дверь не открылась – он никому не был нужен. Никому во всем мире.

47. В небе над саванной

Люк распахнулся и внутрь ангара ворвался ослепительно яркий свет, принесший с собой жару. Подъемник, тихо жужжа, поднимал «Лэйгун» на палубу. Пришло время показать все, на что он способен.

Хэ забрался в кабину, усевшись в кресло второго пилота, Шэнь ожидал своей очереди внизу, у лесенки.

– Как настроение, капитан? – поинтересовался Бодуань.

– Настроение рабочее, товарищ адмирал, – бодрым голосом отозвался Шэнь.

Бодуань покосился на полковника, но тот сделал вид, что не заметил взгляда.

– Не терпится попробовать все возможности машины? – спросил адмирал, поглаживая гладкий титановый бок «Лэйгуна».