Соколиная охота

— Вот всегда вы так, — ворчливым голосом продолжила старуха, — покуда жисть-то не припечет, в церковь и носа не кажете, будто не для вас она построена… Как войти во храм не знает! Чего же от молодежи-то ждать! Давно он у тебя?

Надежда в общем монотонном потоке старухиного ворчания не сразу поняла, что последний вопрос обращен к ней. Заметив, что бабка ждет ответа, она переспросила:

— Давно — что? И кто — он?

— Кто-кто! — старуха рассердилась пуще прежнего на ее непонятливость. — Мужик твой, кто же еще!

Давно он?

— Что давно? — снова не поняла Надежда.

— Тьфу ты! — старуха в сердцах плюнула и тут же испуганно перекрестилась. — Ну вот в грех с тобой войдешь! Ты словно не русская! Я тебя русским языком спрашиваю — давно твой запил? Сюда по другому делу бабы не ходят, это ведь святой Васисуалий, от запоя первый заступник! — Старуха поклонилась мрачному бородачу на иконе и несколько раз мелко перекрестилась.

— И что — помогает? — с интересом спросила Надежда, надеясь таким образом уйти от расспросов привязчивой старушенции.

— Ну уж если не он — тогда никто не поможет…

Я восьмой уж год сюда хожу, в часовню эту…

— Неужто, бабушка, муж у вас запойный? — в ужасе спросила Надежда, мысленно прикидывая, сколько лет может быть мужу ее собеседницы.

— Бог с тобой! — Старуха снова перекрестилась. — Старика своего я уж десять лет как схоронила. Зять у меня пьет, холера его разбери! Уж так пьет, что сил никаких нету на него смотреть. А дочка-то никак в разум не войдет. Сколько ей ни говорю: сходи к святому со мной, поставь свечечку — ей как об стену горох.

Только и знает — разговоры да доктора разные! Вот и приходится мне одной ходить, зятя отмаливать…

Восьмой годочек уж хожу…

— Ну и как, помогает?

— Да помогает, должно быть…

— Что, бросил зять пить?

— Ну уж чтобы бросил, это нет, но и совсем покуда не спился. А не ходила бы сюда, так уж, верно, еще хуже было бы… Ты-то свечечку купи, к иконе поставь!

Надежда купила возле входа в часовню свечку и под руководством старухи вставила ее в один из медных подсвечников около иконы. Старуха снова перекрестилась и невнятно пробормотала молитву.

— И многие сюда ходят? — поинтересовалась Надежда, когда бабка замолчала.

— Ох, многие, милая, многие! Сама посуди, где ж ты такого мужика найдешь, чтоб не пил? Если муж не пьет у которой женщины — так сын пьет или зять, как у меня… Вот и вся надежда на него, на святого угодника Васисуалия! Святой жизни был человек, хоть и запойный… А господь через молитву чудо ему явил и исцелил от запоев…

— Надолго ли исцелил? — недоверчиво поинтересовалась Надежда.

— Надолго, милая, не сомневайся. До самой смерти! Правда, вскорости и прибрал его господь. Вот ведь чудо какое бывает! Но и мерзавцы бывают на свете редкостные. — Старуха понизила голос, и вместо религиозного просветления в нем зазвучала обычная человеческая злость. — Вчера ночью залезла одна в часовню, гнева божия не побоялась, все здесь перерыла-перелопатила. Хорошо, две женщины верующие пришли с утра пораньше, изгнали супостатку, тумаков ей надавали! Жалко, я ее не застала, уж я бы ей! — Глаза старухи воинственно засверкали.

— Да кто такая она? — с замиранием сердца спросила Надежда.

— Рассказывали те женщины, что как увидели они в часовне кого-то — так и обмерли: выбегает весь в черном, думали — дьявол. А потом оказалось — баба в брюках и куртке черной, а лицо платком замотано.

— И что — неужели украла она что-нибудь? — спросила Надежда в волнении, оглядывая часовню.

— Нет, не бойся, милая, — успокоила ее старуха, — господь не допустил! Только все вверх дном в часовне перевернула, так что потом пришлось целый день порядок наводить, а взять ничего не взяла, те две женщины уж так ее обшарили — боялись, что украла злодейка что-нибудь из святого места, но ничего не нашли, должно, не допустил господь… Или не нашла, супостатка, то, что искала… А уж как все перерыла здесь — и сказать не могу: всю ночь, видно, рыскала, бесово отродье…

Упомянув в запале имя нечистого, старуха снова испуганно перекрестилась и забормотала молитву.

— Сильно побили ее? — полюбопытствовала Татьяна.

— Надо бы сильнее, да батюшка отнял, — вздохнула старуха. — Что это такое, говорит, в божьем храме драку затеяли! Так и отпустили, даже милицию не вызвали.

— Ну, бабушка, спасибо за науку, — сказала Надежда, дождавшись, пока та снова замолчит. — Может, еще придем сюда с подругой, поставим свечечку…

— Приходи, приходи, милая, — старуха сощурилась на нее подслеповатыми блекло-голубыми глазами, — глядишь, и поможет угодник…

Выйдя из часовни, женщины переглянулись.

— Значит, не мы одни обратили внимание на дырку в карте, — констатировала Надежда.

— Это — первое, а второе — если верить старухе, та тетка ничего в часовне не нашла.

— Говори уж прямо — жена Загряжского! Совсем баба с ума сбрендила — часовню грабить полезла!

— Может быть, женщины, которые застали ее в часовне, просто не заметили то, что нас интересует?

Вряд ли они обыскивали Калерию по всем правилам.