Соколиная охота

После того как напиток был готов, юноша вместе с маза Бона спустились в низину за стеблями тростника, для того, чтобы ими можно было высечь сестер и теток Келле. Стебли выбирали самые лучшие, прочные с острыми краями. Такие оставят больше шрамов на коже женщин – подобные украшения их порадуют.

– Ты хороший охотник, – сказал Бона, когда они вошли в заросли тростника.

Келле помотал головой. Он так не считал. Если бы не дух, он ни разу не смог бы добыть антилопу.

– Нет, Бона, – ответил он. – Духи помогали мне, сам я бы не справился.

Губы старшего брата расплылись в улыбке.

– Мир полон духов, они живут вокруг нас. Иногда они бывают недовольны. Но ты пришелся им по душе.

Келле с непониманием в глазах смотрел на Бона.

– Теперь о добыче можно не беспокоиться, если с нами на большой охоте будет такой маза, как ты, – духи не станут смеяться над нами, они помогут.

Келле пожал плечами. Может быть, Бона и прав, а Кулфу ошибается и ему нечего опасаться. Но ведь Кулфу – колдун…

Листья тростника, качающегося на ветру, щекотали затылок юноши. Келле непроизвольно поднял руку и почесался. Пальцы наткнулись на твердую, немного выступающую над кожей головы полоску, размером в полпальца. Откуда у него взялась эта штука, Келле не помнил. Но до того, как земля начала дрожать и провалилась на дно моря, ее не было. Ни у него, ни у Бона, ни у остальных.

Штуковина эта из головы не вынималась, и отодрать ее было невозможно. Она совершенно не мешала, а после того, как Кнеши, который попытался расковырять такую же штуковину на своем затылке ножом, вдруг упал, забившись в судорогах, и спустя сутки умер, Кулфу заявил, что это дары хитрых духов и трогать их нельзя.

– Пойдем, – Бона протянул руку, помогая брату выбраться из раскисшей грязи, – нам нужно пригласить всех маза на праздник.

3. Один из островов Кенийского архипелага

Яркие лучи африканского солнца настойчиво пробивались под прикрытые веки. Гамми перевернулся на другой бок и попытался зарыться лицом в согнутую в локте правую руку. Разбитое лицо сильно саднило. Рука – меньше. Все равно теперь не уснешь. Сколько сейчас – полпятого, пять? Удастся ли в этой жизни когда-нибудь выспаться? Да и сколько ее, жизни-то, осталось?

Гамми со стоном потянулся, в спине хрустнуло, призывно заурчало в животе. Немного поднапрягшись, удалось немного разлепить опухшие от недосыпания и жарящего каждый день ультрафиолета глаза. Как же хотелось жрать! Живя в современном мире, придумавшем синтетическую еду, он не то чтобы забыл, а вообще не представлял себе, что может так сильно проголодаться. Даже будучи в том мире заключенным номер, мать его, один-три-семь-шесть и еще куча данных, зашитых в штрихкод.

Он приподнялся на локтях и осмотрелся. Кругом одно и то же – ссохшаяся, похожая на песок земля и редкие чахлые кустики. Из глаз потекли слезы. Чего же тут так ярко в этой Африке? Не ходите, дети, в Африку гулять. Эх, прав был старикан Чуковский.

Впереди, метрах в двадцати ниже по склону, размахивал руками Бублик. Вот уж неугомонный. Зарядку делает.

Бублик получил свое прозвище за округлость форм, но за почти два года, прошедших со времен катаклизма, его телосложение сильно изменилось. Арестантская роба, выданная на прежний размер, болталась, как балахон. Интересно, Бублику жрать так же хочется или он на жировых запасах живет и особенно не страдает? Вид у него, во всяком случае, бодрый.

Гамми, кряхтя, сел на еще прохладный камень. Единственная прелесть раннего утра – саванна не успела нагреться, и нет ощущения, что попал в бесплатную сауну, выхода из которой не подразумевается.

Руки непроизвольно выдернули клок травы, неуверенно растущей из-под камня, и засунули в рот. Механическими движениями Гамми пожевал и, матерясь, выплюнул горькое сено. Голод, блин, не тетка. Скоро землю жрать начнем.

– Как самочувствие? – крикнул Бублик, заметив, что Гамми проснулся.

Интересовался он не зря: вчера ребята из жополизов Моралеса здорово отметелили парня. Гамми ощупал лицо – распухло вроде не сильно. Но болело все.

– Ничего, жив пока, – прохрипел Гамми. Неизвестно, услышал ли его Бублик, но махать руками перестал и энергичной походкой направился к приятелю.

Странно, что Бублик, уголовник, отбывающий срок в Африке за убийство четверых человек, выбрал себе в друзья именно его, Гамми. Правда, после того как Гамми спас его от расправы уголовников.

До Африки Гамми звали Сергей Аполлинарьевич Звездецкий, жил он в Анклаве Москва и занимался совершенно безобидным делом – заведовал редакцией детских развлекательных и обучающих программ. Кто бы мог подумать, что человек столь мирной профессии может угодить за решетку, и не куда-нибудь, а в Африку – в ту самую, которой пугают детей. «В Африке гориллы», – подумал Гамми, потирая все еще ноющее при перемене погоды плечо, которое два с половиной года назад ему сломал надзиратель Ушенко. Горилла и есть, как его еще назовешь?