Соколиная охота

Когда он проснулся, уже давно было утро. Яркий свет врывался во все щели и окна, заливая оттенками желтого остатки помещения с покосившимся потолком. Внутри еще оставалась ночная прохлада, но из окна, разверстого словно пасть сказочного дракона дул теплый ветер. Саванна нагревалась, и скоро начнется жара.

Хоакин осторожно перевернулся. Нога болела, но терпимо. И в общем, самочувствие заметно улучшилось. Вроде бы он даже выспался – так поздно за последние два года он не вставал ни разу.

Рядом работал аварийный передатчик – индикатор заряда батареи приближался к нулю, но еще трепыхался из последних сил. Услышал ли его кто-нибудь?

Хоакин сделал себе инъекцию найденного вчера антибиотика, отпил из канистры, сколько смог вместить желудок, и выбрался наружу.

Тишина. Ни звука не было слышно на улицах Стоунвиля. Только легкий теплый ветерок гнал по растрескавшемуся асфальту пыль, принесенную из саванны. Даже животные избегали этого места – видимо, память о присутствии здесь человека, двуногого монстра, несущего смерть саванне, еще не исчезла из жалких мозгов зверья.

Вокруг Хоакин видел лишь руины. Ни одного здания не уцелело в городке. Неужели так везде в мире?! Не может того быть, просто Африке, как всегда, досталось больше всех.

Гладкая равнина имела отчетливый уклон, немного поднимаясь к югу, а из-за горизонта, плохо различимая в пыльной дымке, маячила серая корявая гора. И чистое пронзительно голубое небо со всех сторон. Никаких признаков присутствия человека в этом мире. Глупо надеяться, что кто-то слушает аварийную волну СБА. У всех своих дел по горло, не до какого-то там Хоакина Моралеса, застрявшего в африканской саванне. Но его совесть чиста, он сделал все, что мог.

Хоакин, опираясь на давешний костыль, прошелся по городку. Всюду он находил знакомые вехи: развалины мест, где бывал раньше. Смешно, вчера сознание сыграло с ним злую шутку – мыслимое ли дело, он бродил по улицам, рассматривая несуществующий теперь, залитый неоновыми огнями вывесок город.

В паре мест он наткнулся на чистые, выбеленные солнцем и ветром человеческие скелеты. Мертвых здесь почти не было. По всей видимости, большая часть населения успела эвакуироваться, возможно, мертвых похоронили. Скоро он набрел на подтверждение своих мыслей – сразу за границей Стоунвиля располагалось обширное кладбище. Могилы рыли кое-как, некоторые были раскопаны – судя по всему, закапывали неглубоко, и частью мертвецов смогли полакомиться падальщики. Нормально, жизнь шла по кругу, все, как положено.

Похоже, что выжившие убрались отсюда в первые дни после Катастрофы. Куда, интересно? Выбраться из этих мест в цивилизованные края было реально только по морю. Но на побережье, скорее всего, в те дни было еще хуже, чем здесь. В любом случае, из Стоунвиля люди уезжали спешно.

В развалинах местного супермаркета Хоакину посчастливилось найти пару уцелевших банок синтетического концентрата. Со вкусом свинины. Стало быть, работали здесь не европейцы.

Острым осколком чего-то металлического Хоакин продырявил консервы и с жадностью высосал содержимое банок. После всего, что ему довелось перенести в последние дни, эта синтетика показалась самым вкусным, что он когда-либо ел в жизни.

Еще несколько часов Хоакин бесцельно слонялся по улицам Стоунвиля. Идти больше было некуда. Здесь можно найти еду, воду он уже нашел. В городке есть где укрыться от зверья, которое вполне может проявить интерес к новому соседу. Вот только как долго он так протянет? Неделю? Если очень постараться, то, возможно, и месяц. А что дальше? Стоит ли растягивать час расчета?

Внезапно очередной поворот вывел его к груде обломков, некогда бывших церковью. Здание сложилось, словно пустая пластиковая коробка, но рядом каким-то чудом устояло разукрашенное пластиковое изваяние в рост человека. Краска местами облупилась и сильно выгорела, но черты все равно легко узнаваемы – Дева Мария. Кожа Богоматери была темно-коричневого цвета – разрушенная церковь принадлежала вудуистам. Но какая разница?!

Хоакин опустился перед статуей на колени, руки дернули на груди рубашку, пуговицы полетели в стороны. Пальцы нетерпеливо нащупали распятие, которое Хоакин не снимал никогда. На месте, слава Всевышнему.

Он, не сводя глаз с образа Пресвятой Девы Марии, поцеловал крест, и губы пришли в движение, шепча слова молитвы. Совсем как в детстве, когда он вместе с матерью ходил на воскресные службы в собор. В нормальный католический собор, где не было этих африканских клоунов, извративших истинную Традицию предков Хоакина.

Губы продолжали шептать слова, но сам Хоакин был далеко отсюда. Он снова вернулся домой, в Анклав Рио. Анклав, которого больше нет – капитан танкера сказал, что Рио полностью смыло огромным цунами. Не осталось ничего, даже обломков.