Сократ

- Был бы я царем Сарданапалом, воздвиг бы для тебя дворец с висячими садами, каких не было у самой Семирамиды...

- "Был бы, был бы..." - Коринна прервала его любовное красноречие и тоже обрушила на него поток - однако не словесных узоров, а укоров. - Все-то у тебя "если бы да кабы", еще три месяца назад, на берегу Илисса, ты толковал, во что бы хотел превратиться, если бы был Зевсом, чтоб расцеловать меня всю! А между прочим, мог бы сделать это и без всяких превращений, но ты столько времени не показывался у Илисса! Я полощу там белье, уже десять раз прополосканное, прямо руки коченеют, жду, жду, чуть не плачу, все твержу себе - сегодня уж обязательно придет - и нет! Опять оставил Перкона без пастьбы, лишь бы не встречаться с дочкой чумазого башмачника... И я - ничего не могу с собой поделать - опять я там плачу... - Коринна и сейчас заплакала.

Сократ не сразу пришел в себя. А ведь девушка-то права, что бранит меня: я преступно пренебрегал ею, но справедливости ради скажу - не пренебрег ли я тем самым и собой? Сократ объяснил Коринне, что мешало ему все эти дни проводить с ней сладкие часы на берегу Илисса. На заре, пока не сошла роса, они с Перконом отправлялись на луг; поспешно накосив травы и уложив ее в двуколку, он тотчас бежал домой: трудиться над Силеном, чтоб закончить его к назначенному сроку и выиграть спор с отцом Критона.

- Знаю, все я знаю, - всхлипнула Коринна, - но Силен уже четырнадцатый день стоит в перистиле Критонова дома!

Сократ сделал нетерпеливый жест.

- Да, только отец сразу запряг меня в работу: каждое утро мы уходим на Акрополь, там я помогаю ему тесать ионические капители для колонн. А это нелегкий труд - бьешь да бьешь молотом, а сам дрожишь, как бы не откололся лишний кусок мрамора. И все это время я голодал! Перкон бы не выдержал, а мне вот пришлось выдержать такое долгое голодание по тебе...

Сократ поднялся рывком, подошел ближе к Коринне, которая уже спустилась с дерева на ограду и стояла, придерживаясь за ветку.

- Но больше я не желаю голодать! - И Сократ решительно протянул к ней руки.

- Остановись! - повелительно сказала Коринна. - Еще один вопрос. Разве не мог ты сказать мне об этом? Только подмигивал, когда я влезала на оливу, да рукой показывал - тише, тише, не мешай!

- У меня тоже вопрос! - быстро парировал Сократ. - А зачем ты меня слушалась? Обижалась? А может, просто хотела, чтоб я удачно завершил работу?

- Конечно, поэтому.

- Видела - я весь горел?

- Видела. Но не знаю - к кому горишь ты теперь?

- Как к кому?! - чуть не закричал Сократ.

- Тебе лучше знать. Ты приглашен к Периклу - мне Симон говорил. Тебя, конечно, примет Аспасия и, чего доброго, предложит самую красивую овечку из своего питомника любезниц...

Сама Коринна не слишком-то верила в правдоподобность такого блаженства для Сократа, но, мучая себя, нарочно утверждалась в подозрениях.

- У меня нет одежд из индийских шелков, я не умею красить губы, подводить веки зеленоватой тенью и чернить ресницы! Откуда взять мне лак для ногтей и золотой порошок, чтоб посыпать волосы, придавая им блеск! Чем мне накрасить соски грудей, как делают гетеры, чтоб они просвечивали сквозь ткань пеплоса? - И, впав в какой-то скорбный экстаз, она закончила так: - Не умею играть на кифаре, не умею декламировать гекзаметры и элегические дистихи... А мои жалкие танцы? Могу ли я сравниться с обученными прелестницами, которые танцем пробуждают в мужчинах чувственное желание?..

Сократ не выдержал долее. Прыснув со смеху, он схватил в объятия горестную Коринну и, как бы по секрету, шепнул ей на ушко:

- Ах ты моя глупенькая, да я потому-то и люблю тебя, что ты не прелестница и не похожа на них, а просто - моя девочка, моя Коринна, без всяких притираний и дорогих одежд прекраснее всего знаменитого выводка Аспасии... Веришь мне?

Надо ли ждать ответа? Он целует Коринну, целует - но ее уста остаются сомкнутыми, и Сократ вспыхивает:

- А Эгерсид?! Ну-ка, отвечай! Слыхал я - пока я тут тесал мрамор, он увивался за тобой! Не раскрыла ли ты ему, объятия в отместку за то, что я так долго оставлял тебя без внимания?

- Он мне не нравится, и я всегда от него убегаю, - сказала Коринна.

- Этого мало, - властно заявил Сократ. - Ты должна ему сказать, что и видеть его не желаешь, пусть больше не ходит к вам. Выставь его за дверь. Или, может, ты его любишь?

- Тебя я люблю!

Коринна обвила руками шею Сократа, подставила губы - ждет поцелуя.

Сократ поднял ее на руки, снес с ограды во дворик.

- На земле любить нам будет вкуснее, - сказал он, опуская Коринну на пышный ковер благоуханных трав.

Тем временем Селена выехала на небо. Грустным взором обвела она Афины, заглянула и во дворик Софрониска.

Влюбленные! - вздохнула. Каменотес Сократ и дочь башмачника Коринна. Как он пылок. Губ не оторвет. Всю готов проглотить. Ее-то я уже совсем не вижу. Пуще опечалилась Селена: ах, если бы так любил меня мой Эндимион! Хоть одну ночь испытать такое блаженство!