Сократ

- Он на двадцать лет старше тебя!

- Лысеть начал!

- Даже сандалий у него нет!

- Кормится за счет своего благодетеля Критона, как нищий!

- Бросил ваяние, которое давало приличный заработок!

- Есть у него несколько учеников, только он, слышишь, Ксантиппа, говорят, ни обола с них не берет!

- Стойте! - вскричала девушка, почувствовав, что спор дошел до апогея. - Он учит и сыновей богатых...

Отец с матерью настороженно подняли головы.

- Но я уговорю его, и он будет брать плату с них за учение! - решилась заявить Ксантиппа.

Родители присмирели. Перед их внутренним взором всплыли лица самых богатых Сократовых "учеников", известных всем Афинам: Алкивиад, Критий, Критон, Хармид...

Ксантиппа так закончила ночной разговор:

- У нас с Сократом появится столько денег, что мы и знать не будем, куда их девать. Спокойной ночи.

И, повернувшись, она отправилась спать.

Нактер стал раздеваться на ночь. Жена сказала:

- А я, отец, вовсе не удивляюсь нашей дочке. Это я должна признать. Ходила я намедни на рынок, за рыбой. Глядь - Сократ. Хоть и босой, а выступает что тебе царь, а за ним толпа. Потом он обратился к народу - уж не помню, чего он говорил, только было все это так трогательно да весело, что люди смеялись и плакали. У него, отец, великая власть над людьми. Верь мне.

Жена погасила светильник и легла рядом с мужем, который уже засыпал, утомленный событиями.

Тут к ним влетела Ксантиппа и торжествующе крикнула:

- Мама! Отец! Главное-то я еще не сказала! Я буду знаменита!

10

Симпосий у богача Каллия получился великолепный - благодаря отличному предсвадебному настроению Сократа. Сегодня он беседовал с сотрапезниками о любви. Высоко поднял любовь к женщине над "однополой мерзостью", как он назвал любовь мужчин к мальчикам.

- Ты потому, Сократ, с таким жаром превозносишь любовь к женщине, что сам влюбился в хорошенькую и очень молодую девушку. Говорят, она на пятнадцать лет моложе тебя?

- На двадцать, - поправил Сократ.

- Зато язычок у нее будто куда старше, - ядовито заметил давний соперник Сократа, софист Антифонт, ученик Горгия.

- Рассказывают, Ксантиппа - единственный человек в Афинах, способный одолеть могучего Сократа своим острым язычком. Уже до того она подчинила его себе, что он готов на ней жениться! - поддразнил философа и Каллий.

К нему тотчас присоединился будущий поэт, молодой Агафон, в ту пору еще только ожидавший постановки своей первой трагедии, которой ему суждено будет ждать еще несколько лет:

- А взять свою невесту в ученики Сократ не может - та ему слова не даст выговорить!

Шутки сыпались со всех сторон.

- Какое зрелище нас ждет: великий философ под маленьким каблучком!

- Тут не поможет даже повивальное искусство, унаследованное Сократом от матери! Из души Ксантиппы вылетит отнюдь не феникс, а стрекотунья-сорока!

- Говорят, даже знаменитая диалектика Сократа не устоит против Ксантиппы!

Критон с Критием спешили защитить учителя; Алкивиад уже с угрозой поднял тяжелую серебряную чашу - бросить в обидчика, но Сократ остановил их движением руки: пускай выговорятся и язвительные ругатели, вроде Антифонта, и те, кто шутит добродушно. Сам он только усмехался в бороду да смаковал хиосское вино. Но вот шутки иссякли - сотрапезники ждали, что-то ответит Сократ.

А тот стал защищать выбор невесты такими словами:

- До сих пор, когда я возвращался ночью с симпосия или с пирушки, меня встречали дома одиночество и немота. Вино развязало язык, а ты изволь молчать, как молчит сама тьма! Нет, так нельзя. Нехорошо все время быть одному. И оставалось мне произносить монологи, чтоб не чувствовать себя одиноким. А дом? Ужас! Неуютно, пусто, глухо, грустно... Вот когда женюсь о, клянусь подземным псом Кербером, тогда будет совсем другое дело! Возвращаюсь поздно ночью. Слышите - поздно. Любая другая давно сбежала бы от меня. Но Ксантиппа, моя Иппа, милая моя лошадка, образец всех жен, - да я так и вижу: ждет меня хоть ночи напролет! Издали узнает мои шаги, издалека летит ко мне ее звонкий, веселый голос. Так и звенит он, так и поет, когда она засыпает меня ласковыми словами... Немотствующий дом превратился в шумный зал, где живым эхом звучат слова... А ее голос! Да это как если бы звенели...

- Горшки и миски! - вставил Антифонт.