Сократ

- Мой милый Главк, ты сейчас узнаешь героев Троянской войны, которая готовится здесь. Что этот, - он показал на Критона, - сам Агамемнон, царь Микен и верховный вождь ахейских войск в походе на Трою, тебе, конечно, известно. Но этот вот, - жест в сторону Пистия, - его брат, спартанский царь Менелай, он оттого так худ, что в Спарте на завтрак, обед и ужин едят одну черную похлебку с уксусом. Негодный Парис, сын троянского царя Приама, похитил его жену, прекрасную Елену. В том, что упомянутая Елена не очень-то противилась похищению, виновата, пожалуй, эта самая черная похлебка с уксусом, после которой рот отнюдь не благоухает, а Елена была особа тонкого воспитания. Слушай дальше, милый Главк: вот этот человек (пекарь Киреб) замечательный герой Ахилл, прославившийся не только своей знаменитой пяткой, но и неслыханной храбростью и кровожадностью. Здесь, - он подтолкнул вперед Симона, - ты видишь друга Ахилла, Патрокла, убитого жестоко и жестоко отомщенного. А эта красавица - нет, это не Елена, из-за которой вспыхнула и угасла братоубийственная Троянская война. Посмотри, Главк, как хороша она, с какого бока ни взгляни! То сама Афродита, которая, получив яблоко от Париса, раздула весь этот пожар и теперь спешит с нами вместе погасить его. А вот, Сократ ударил себя в грудь, - стоит перед тобой самый доблестный воитель, злоязычный, но правдивый, метким словом одинаково сбивающий спесь и с царя, и со щитоносца, - Терсит, которого боятся все! Но это еще не все, о муж из Гуди, ибо вот это животное, - он притянул за узду Перкона, - вовсе не осел, а знаменитый Троянский конь, в чьей утробе... ну, да вы сами знаете, что содержится и должно содержаться в такой утробе!

Под общий хохот Сократ закончил речь столь неожиданным поворотом, сорвал оливку и с удовольствием стал ее жевать.

- Я нахожу, что наши неприятели, вот эти тысячи оливок, готовы пасть. Призываю военачальника и верховного вождя, царя Агамемнона, отдать приказ к наступлению!

Критон весело подхватил:

- Ахейцы! Воины! Вперед на врага - и всех в плен!

- Стойте! - закричал Главк. - Сначала перекусить после длительного похода!

Ячменные лепешки, три кувшина молока - и, разделившись попарно (один сбивает плоды, другой собирает их в корзину), они бросились на "врага".

- Я еще не видывал и не слыхивал, чтоб Афродита оказывалась в паре с трещоткой Терситом... Ну что ж! Сегодня вижу такое впервые, - пошутил Критон, когда Сократ с Коринной направились к высокому и довольно удаленному от всех дереву.

Сократ поднял девушку как перышко, подсадил на дерево. Усевшись на ветке, она стала болтать ногами, засмеялась, открывая зубы, белизной превосходящие паросский мрамор. Сократ снял с нее сандалии, перецеловал все пальчики на ногах. Ей было щекотно, она смеялась так, что, посрамленные, умолкли все птицы в саду. Сократ погладил пятки Коринны - как влюбленный и как скульптор.

- Вот это пяточки! - восхитился он. - Как два каштана...

- А щиколотки, по-твоему, пустяк? - по-детски наивно кокетничала Коринна.

- Щиколоточки нежные, как горлышко высокой вазы для одного цветка, а здесь ваза так красиво округляется, - любовался Сократ, поглаживая ей стройные икры. - Коленочко маленькое, круглое, как яблочко, а выше...

- Сократ! Сколько у вас уже корзин?! - озорно крикнул Симон.

Коринна показала брату язык и ответила:

- В два раза больше, чем у тебя! - Но тут же смущенно посмотрела на Сократа. - Я виновата, соблазняю тебя...

- Соблазняй, милая, и не бойся: мы их догоним. Я знаю одну хитрость, как ускорить сбор.

Он поставил корзину под веткой, отягощенной плодами, и сильно тряхнул ветку, после чего осталось сбить шестом лишь несколько оставшихся оливок; корзина быстро наполнилась.

По всему саду раздавались шутки, возгласы, смех. Труднее всего было добраться до верхних оливок. Коринна, поскольку была легче юношей, залезала выше всех и сбивала плоды с самых недоступных веток, - сама смуглая оливовая веточка. Сократ пристально следил за каждым ее движением, бесстыдно заглядывал под задравшийся подол пеплоса, на бедра и живот девушки и, восхищенный явленной ему красотой, забывал об оливках.

Коринна - простое и чистое дитя природы. Нет в ней ложной стыдливости городских девиц. Она знает, что хороша, видит, как восхищается ею Сократ.

- Я тебе нравлюсь? - тихонько спрашивает она.

- Ах, нравишься! Нравишься! Ужасно ты мне нравишься!

- И мои длинные ноги тебе нравятся?

- У тебя красивые длинные ноги, будто созданные для танца...

- Я люблю танцевать, когда меня никто не видит.

- Тебе как раз надо танцевать, чтоб тебя видели. Жаль, когда пропадает втуне хоть малая капелька красоты... Станцуешь?

- Ладно, если хочешь. Я очень рада, что нравлюсь тебе. Вся ли?

- Вся - все то, что я вижу.

- Тогда смотри на меня, раз я тебе нравлюсь!

Сократ понизил голос:

- Вечером осмотрю тебя всю, хорошо?

Девушке было невдомек, что это говорит не только влюбленный, но и скульптор.

- Осмотришь меня? Зачем?

- Хочу знать во всех подробностях, что я люблю.

- Ну хорошо, - беспечно согласилась Коринна и полезла еще выше.