Сократ. Введение в косметику

«Мудрость есть знание? Я думаю – … Человеку невозможно быть мудрым во всём? – Разумеется, нет. Следовательно, кто что знает, в том он и мудр? – Я думаю, что так. – Евтидем, не следует ли таким же образом рассмотреть и благо? Думаешь ли ты, что одно и то же полезно для всех? – Конечно, нет. – Стало быть, не находишь ли ты, что полезное для одного для другого может быть вредно? – Даже очень часто. – Но скажешь ли ты, что благо есть иное, чем полезное? – Нет. – Следовательно, полезное есть благо для того, для кого оно полезно? – Кажется, так» (из разговора Сократа с Евтидемом. Ксенофонт. Воспоминания. IV. 6 8–9). Едва ли нужны более веские доказательства полной непричастности Сократа к приписываемым ему исканиям абсолютного, объективного блага, – к приписываемым ему на почве досадного и ничем не оправдываемого смешения с действительными исканиями Сократа объективных, общезначимых, «абсолютных» определений этических понятий, в частности и особенности, понятий блага и добродетели. Насколько эти вещи – объективное благо и объективное определение понятия блага – чужды друг другу, – явствует из того, что определение ультра-субъективистического представления о благе как о состоянии удовлетворённости данного человека в данный момент может быть дано ничуть не в менее объективной, общезначимой форме, чем и определение блага, которое будет благом для всех существ; дело только в том, что первое определение будет иметь гораздо меньшее количество указаний на конкретное содержание блага, чем второе определение, исчерпывающее (в идеале) всю конкретную сущность блага. Но ведь у нас нет никаких фактических указаний на то, что Сократ якобы искал определений, исчерпывающих конкретное содержание определяемой вещи; больше того, у нас есть прямые указания на то, что Сократ не признавал возможности определить благо и добродетель исчерпывающим образом, так, чтобы определение включало в себя всё конкретное содержание блага и добродетели, а это есть новое доказательство того, что Сократ не признавал абсолютного блага, – оно ведь, как абсолютное и неизменное, могло бы целиком быть исчерпано определением. Наиболее решительное отрицание абсолютного блага в смысле идеалистов Сократ даёт у Ксенофонта (III 8.3): на вопрос Аристиппа: признаёт ли Сократ что-либо благом, Сократ ответил вопросами: спрашивает ли Аристипп о благе против лихорадки, против глазной болезни, против голода, и получив отрицательный ответ, говорит: «А если ты меня спрашиваешь, знаю ли я такое благо, которое служит благом против ничего, такого блага я не знаю и мне его знать не надо». Здесь благо признаётся относительным с точки зрения даже не разных личностей, а одной и той же личности, но в различных её потребностях.