Сокровенные мысли. Русский дневник кобзаря

415 Максимилиан Карлович Шмитгоф, ставший вскоре мужем героини неудачного романа Шевченка — Е. Б. Пиуновой. Он выступал впоследствии в Харькове как комедийный актер, певец и композитор. Очевидно, после его смерти Пиунова еще раз была замужем — по крайней мере на ее надгробии указана ее третья фамилия — Кнорек-Комаровская («Петербургский некрополь», т. II, стр. 401).

416 В экспедицию по изучению и описанию Аральского моря Шевченко-солдат был привлечен в качестве рисовальщика именно Бутаковым, руководившим, в чине капитан-лейтенанта, всей экспедицией. Участие Шевченка вызвало неприятности для Бутакова в связи со вторичной, более тяжелой ссылкой поэта в 1850 году, так как оно отчасти нарушало царский запрет Шевченку «писать и рисовать». За описание Аральского моря Бутаков был избран почетным членом берлинского гидрографического ученого общества; он умер в 1869 году в чине контр-адмирала, оставив много печатных работ специального характера («Общий морской список», ч. IX, стр. 330–334). С Шевченком он сохранял отношения самые дружеские.

417 Известный русско-украинский ученый — ботаник, филолог, историк и этнограф, видный деятель украинской культуры, бывший профессором московского и киевского университетов, ректор последнего в 1833–1835 гг. (род. в 1804, ум. в 1873); в 1857 году жил в Москве, принимая ближайшее участие в редактировании славянофильского журнала «Русская беседа». Он был женат с 30 апреля 1853 года на Марии Васильевне Товбич (И. Максимович, «Сборник сведений о роде Максимович», Рига, 1897, стр. 63; В. Л. Модзалевский, «Малороссийский родословник», т. III, стр. 316), о которой ср. выше, стр. 384.

418 Кетчер, Николай Христофорович (1807–1886), поэт, переводчик Шекспира, врач по образованию, в молодости — друг Белинского и Герцена, который посвятил его оригинальной личности много блестящих страниц в «Былом и думах»; Бабст, Иван Кондратьевич (1823–1881), видный экономист и историк, профессор московского университета, ранее (1851–1857) бывший профессором в Казани; впоследствии был директором Лазаревского института восточных языков; Афанасьев, Александр Николаевич (1826–1871), талантливый исследователь народной поэзии, собиратель русских народных сказок и легенд — фольклорист, этнограф и библиограф. В это время он, вместе с сыном М. С. Щепкина — Николаем приступил к изданию журнала «Библиографические записки», который до наших дней сохранил научное значение и на долгое время определил тип подобного рода периодических изданий.

419 Мин, Дмитрий Егорович (1818–1885), доктор медицины, поэт и переводчик, приобревший большую известность своим удачным переводом (1855) «Ада» Данте (из «Божественной Комедии»); в 1863–1878 гг. он был профессором судебной медицины московского университета, а по выходе в отставку всецело отдался литературной деятельности.

420 «Сказание о гетмане Петре Конашевиче Сагайдачном» было напечатано в «Киевлянине» в 1850 году и тогда же вышло отдельным оттиском.

421 О родственнице Н. В. Станкевич Ирине Афанасьевне Грековой сохранилось несколько страничек в воспоминаниях Н. А. Огаревой. «Ее наружность была необыкновенно симпатична, хотя нельзя было назвать ее красивой», — пишет Огарева: «выражение — ее лица было исполнено доброты, приветливости. Кроме того, к ней влекло меня и всех знающих ее, потому что у нее был замечательный музыкальный талант: редко чистый, мелодичный, сильный голос, контральто, что для меня и всех понимающих музыку — выше лучшего исполнения на любом инструменте. Я любила слушать ее, особенно когда она пела страстные и грустные малороссийские песни; из всех этих мотивов меня поразила одна заунывная песня, начинающаяся словами: «Вы простите, мои детки». Это была любимая песня Тимофея Николаевича Грановского; в грустном, тяжелом настроении духа нельзя было дослушать ее до конца, так как она потрясала все фибры человеческого существа. Как редко светлое явление между людьми, Ирина Афанасьевна недолго радовала окружающих своей симпатичной натурой, своим задушевным, глубоко потрясающим пением. Вскоре после ее замужества доктора запретили ей петь или, лучше сказать, много петь, — вовсе не петь было для нее все равно, что не жить; доктора нашли в ней какое-то расположение к аневризму. Когда ее по обыкновению обступали все, прося спеть еще что-нибудь, она отвечала». «Нет, будет, мне не велят много петь, сердце что-то не в порядке». Года два после нашего свидания в Гейдельберге в Москве состоялся какой-то концерт, устроенный любителями музыки; Ирина Афанасьевна принимала тоже в нем участие. Она запела своим звучным, симпатичным голосом, вдруг голос ее оборвался, и она склонилась; все бросились к ней, но она уже не дышала… Между присутствующими находился медик, который сказал: «Все кончено, это разрыв сердца» (Н. А. Тучкова-Огарева «Воспоминания» под ред., С. А. Переселенкова, Лгр., 1929, стр. 270–272). Из «Московского некрополя» (т. I, стр. 329) видно, что И. А. Грекова умерла 3 января 1870 года, на 46 году.