Сокровенные мысли. Русский дневник кобзаря

21 [сентября]. Добрые мои новые друзья, Н. А. Брылкин и П. А. Овсянников, посоветовали мне прикинуться больным во избежание путешествия, пожалуй по этапам, в Оренбург за получением указа об отставке. Я рассудил, что не грех подлость отвратить лицемерием, и притворился больным. До первого часу лежал, читал Голос из России, и дожидал медика. А в первом часу махнул рукой и отправился к Сапожниковым. После обеда проводил моих дорогих милых спутников и спутниц до почтовой конторы и простился с ними. Они в почтовых каретах отправились в Москву. Когда увижусь я с вами, прекраснейшие люди? Просил Комаровского и Явленского целовать в Москве моего старого друга М. С. Щепкина, а Сапожникова просил в Петербурге целовать мою святую заступницу графиню Н. И. Толстую. Вот тебе и Москва! вот тебе и Петербург! и театр, и Академия, и Эрмитаж, и сладкие дружеские объятия земляков, друзей моих Лазаревского и Гулака-Артемовского! Проклятие вам, корпусные и прочие командиры, мои мучители безнаказанные! Гнусно! Бесчеловечно! Отвратительно гнусно!

В 7 часов вечера зашел я к Н. А. Брылкину, встретил у него Овсянникова и Кишкина и дружеской откровенной беседой заглушил вопли так внезапно, так гнусно, подло уязвленного сердца. Если бы не эти добрые люди, мне бы пришлось теперь сидеть за решоткой и дожидать указа об отставке или просто броситься в объятия красавицы-Волги. Последнее, кажется, было бы легче.

22 [сентября]. Сегодня, как и вчера, погода — дрянь слякоть и мерзость. На улицу выйти нет возможности. Из-за стены Кремля показывает собор свои безобразные толкачи с реповидными верхушками и ничего больше не видно из моей квартиры. Скучно. Медика и полицеймейстера по вчерашнему дожидал и, не дождавшись, пошел к Н. А.

Брылкину обедать. После обеда, как и до обеда лежал и читал “Богдана Хмельницкого” Костомарова. [222] Прекрасная книга, вполне изображающая этого гениального бунтовщика. Поучительная, назидательная книга! Историческая литература сильно двинулась вперед в продолжение последнего десятилетия. Она осветила подробности, закопченные дымом фимиама, усердно кадимого перед порфирородными идолами.

23 [сентября]. Погода постоянно скверная. Я постоянно лежу и читаю Зиновия Богдана. Прекрасная, современная книга! От нечего делать нарисовал сегодня портрет В. В. Кишкина удовлетворительно. Обедал, по обыкновению, у Н. А. Брылкина и, по обыкновению, после обеда читал и спал.

24 [сентября]. Н. А. Брылкин ездил в Балахну с мистером Стремом, американским инженером, посмотреть на строящийся там пароход и баржи для компании Меркурий. От нечего делать и я напросился им сопутствовать. Щегольской, новенький пароход Лоцман в полдень поднял якорь и понес нас вверх по Волге. С разными остановками в 5 часов вечера мы, наконец, остановились у Балахны. Едва успел вскарабкаться на кучу бревен и взглянуть на эту родительницу бесчисленных живописных расшив, как инспекция кончилась, и я пошел к “Лоцману”. Из рассказов я узнал, что Балахна одна из главных верхвей {Т. е. верфей.} на берегах Волги, то же, что на Оке Дедново, где строился голландскими мастерами первый русский корабль “Орел”. В десятом часу возвратились в Нижний. Пообедали или поужинали и разошлись спать.

25 [сентября]. Утро было хотя и неясное, по крайней мере без ветру и дождя. Воспользовавшись сиею бесцветною погодою, я с крылечка моей квартиры начертил верхушку церкви св. Георгия, Хоть что-нибудь, да делал.

26 [сентября]. Опять дождь, опять слякоть. Настоящее безвыходное положение. Старинные нижегородские церкви меня просто очаровали. Они так милы, так гармонически пестры… И отвратительная погода не дает мне рисовать их. Я, однакож, сегодня перехитрил упрямую погоду. Рано поутру пошел я в трактир, спросил себе чаю и нарисовал из окна Благовещенский собор. Древнейшая в Нижнем церковь. Нужно будет узнать время ее построения. Но от кого? К пьяным косматым жрецам не хочется мне обращаться, а больше не к кому. Нижний-Новгород во многих отношениях интересный город и не имеет печатного указателя. Дико! по-татарски дико!