Сокровенный смысл жизни. Том 1

Таким образом, Платон, размышляя о Государстве, говорит нам о нас с вами, об объединении людей, в котором мы можем принимать участие при наличии трех основных составляющих.

Первая составляющая – это осознание того, что в нас существует нечто неразрушимое, находящееся за пределами всего (мы могли бы назвать его Духом, Первопричиной и дать многие другие имена, но, чтобы избежать разногласий, не будем этого делать). Существует нечто, что постоянно «наблюдает» за всем, что мы делаем. И во мне сейчас есть это что-то, которое видит вас и видит, как я с вами разговариваю, и слышит меня так же, как слышите вы. Таким образом, в нас существует некий процесс, который постепенно ведет нас к этой последней, самой последней точке.

Но помимо этой первой составляющей у нас есть еще и вторая – стремление к объединению, к сообществу человеческих существ, в котором существует взаимная поддержка, где все работают и помогают друг другу, как две руки. Руки противоположны, руки отличаются друг от друга, но, чтобы поднять что-то, нужны обе. Точно так же, чтобы чему-то научиться, чтобы воспринять что-либо от природы, чтобы иметь возможность питаться и расти, человечество нуждается в этом социальном чувстве.

Человечеству необходима и третья составляющая. Она может предоставить возможности и условия для того, чтобы человечество могло почувствовать загадочные метафизические узы, связывающие его со Вселенной, со всем Божественным и Вечным. Эти узы – особые, они пробуждают состояния, идущие далеко за пределы материального мира и биологических порывов, дают возможность стать причастным к сокровенному. Ибо основным различием между человеком и животным (если основываться на учении Павлова о рефлексах) является то, что животное повинуется своим инстинктам. Когда оно голодно, оно ищет еду, когда хочет пить – ищет воду, когда в нем начинает говорить половой инстинкт – ищет способ его удовлетворить. Человек же может сдержать их, трансформировать, может сознательно сохранять свое время и энергию для тех или иных дел. Предположим, мне страстно захотелось съесть бутерброд с ветчиной – но я же не выбегу сейчас из зала со словами: «Хочу бутерброд с ветчиной!», ведь вы пришли, чтобы слушать меня; кроме того, я следую основному человеческому принципу. (Я даже не буду говорить о воспитанности, поскольку это слово уже слишком извращено.) Основной человеческий принцип в нас – это возможность быть причастным чему-то. Но эта врожденная потребность человечества не раз разрушалась, уничтожалась, искажалась различными элементами культуры.

Как я уже говорил, человечество существует очень давно, и поэтому вряд ли следует вести отсчет, допустим, с протошумерской цивилизации. За время, прошедшее от картезианской эпохи до сегодняшних дней, установились определенные различия, сформировались определенные особенности, связанные с тем, что мы живем в сложном мире. Тем или иным образом эти особенности разделили нас, заставили пройти путь, обратный тому, который предлагал Платон, – путь регресса, путь, приведший нас к крайнему индивидуализму, который сам по себе не так уж и плох, если только не перерастает в эгоизм. Эгоизм же разделяет людей, в этом и заключается опасность.

Предположим, что у нас нет сегодня никакой конкретной темы, мы просто хотим побеседовать. И вот парадокс: наш культурный уровень позволяет говорить о чем угодно. «Вот вы, к примеру, о чем бы хотели, чтобы я рассказал?» – «О философии». Хорошо, сеньору хочется, чтобы я поговорил о философии. И если я расскажу о категорических императивах Канта, скорее всего, этот сеньор останется доволен и скажет: «Прекрасно, отлично!» Но вокруг много других людей, которым нет до этого дела, и они будут скучать. Они ничего не поймут и спросят: «О чем же, в конце концов, он говорит?» – «Сеньора, а о чем бы хотели услышать вы?» – «Я? О чем? О теософии». Предположим, я стану говорить о теософии, представлю вам учения, которые Елена Петровна Блаватская привезла с Востока, поведаю о Глобусах и Цепях, которые, согласно этим учениям, способствовали развитию миров. Остальные же, те, кому это не интересно, что они смогут понять?! Какая получится связь между мной и вами? «А вы, сеньор, о чем бы хотели поговорить?» – «Об археологии». Об археологии. И если я, например, стану говорить об открытиях Шлимана, тот, кто не интересуется археологией, спросит: «А кто он такой, этот Шлиман?»