Сокровища Анны Моредо

Стараясь не бряцать амуницией, наряд поднялся на верхний этаж, где располагалась интересующая их квартира. Дверь было решено ломать без излишних любезностей, в виде предупреждающего стука или звонка. Что, как скоро выяснилось, оказалось ошибкой – старинная дверь, вырезанная из цельного тяжелого дуба, оказалась крепка, поддалась не сразу и отняла у солдат много времени.

Наконец, жандармы, возглавляемые держащим наготове револьвер лейтенантом, с грохотом ввалились в прихожую. На пороге комнаты, следующей за прихожей дальше, их спокойно ждала женщина лет тридцати пяти-сорока в длинном черном платье, застегнутом до самого подбородка.

– Полиция! – объяснил лейтенант то, что можно было не объяснять. – Сеньора, мы должны осмотреть вашу квартиру.

Женщина посторонилась, и лейтенант с солдатами прошли внутрь.

Комната оказалась сквозной гостиной, через нее можно было пройти в длинный и широкий коридор, украшенный висящими на стенах картинами, парой бронзовых статуй на гипсовых постаментах и несколькими раскидистыми пальмами в кадках. Из коридора расходилась анфилада комнат – около пяти или шести. Двери во всех комнаты были закрыты.

Кроме женщины в черном платье в проходной комнате также находилась дама постарше, с похожими чертами лица, видимо, ее мать, и девочка-подросток, лет двенадцати, тоже на нее похожая, вероятно, ее дочь. Испуганные, с побледневшими лицами они сидели на диване, стоящем вдоль длинной, перпендикулярной окнам, стены, и с трудом пытались сохранить присутствие духа.

– Вы сломали дверь! – сказала женщина в черном громко.

– Обыскать все комнаты, – не отвечая ей, приказал лейтенант, и солдаты, под предводительством капрала, отправились исполнять приказания.

Немного робея, они разошлись по этой огромной квартире, богаче которой большинство из них в жизни не встречало, тщательно осматривая все ее комнаты. Заглядывая во все их закоулки: за портьеры, под скатерти столов, в шкафы, камины и под кровати.

Пако и Антонио делали то же самое, но в той комнате, в которой собрались ее жильцы.

– Где он? – задал вопрос лейтенант. – Пусть сдастся, ему же будет лучше.

– Не понимаю, о ком вы говорите – с достоинством ответила женщина в черном платье.

– Не понимаете? Ну-ну… – лейтенант усмехнулся.

– Ушел через окно, зараза! – подал голос капрал из соседней комнаты. И потом появился в дверях с уточнением: – Пока мы ломали двери.

Через окно действительно можно было сигануть на крышу соседнего дома – он был на этаж ниже.

– Вон он! – вдруг воскликнул Антонио неожиданно для себя самого.

Он первым увидел в окне бегущего по крышам человека, оглядывающегося назад на окна своего дома.

– За ним! Живо! – дал приказ офицер. – Двое на крышу, двое вниз. Капрал! Еще двоих оставить тут, стеречь женщин.

– Есть! – ответил капрал. – Пако, Моредо, остаетесь здесь. Торрес, со мной на крышу. Мигель и Сезар, с лейтенантом вниз!

Двое солдат, спрыгнув в окно, побежали за беглецом по крышам. Офицер и двое других помчались перехватывать его с земли. Антонио и Пако остались сторожить двух женщин и ребенка.

Глава 2. Саквояж

Стараясь не выглядеть полной деревенщиной, Антонио исподтишка рассматривал дорогую обстановку гостиной. Для него, мало чего видевшего в жизни, тут все вызывало интерес и восхищение. Старинная мебель, явно изготовленная лучшими мастерами своего дела. Светящийся тусклым блеском паркет, на который было жалко ступать солдатскими сапогами. Картины в золотых рамах – с похожими друг на друга лицами, видимо, фамильные портреты. Отдельно очень хотелось потрогать обои – ощутить своею кожей тепло их атласной ткани, почувствовать ладонью шершавую неровность этих удивительных узоров, покрывающих стены от пола до самого потолка. Если бы не присутствие хозяев квартиры, Антонио бы точно не удержался.

На Пако же вид чужого богатства подействовал по-другому.

– Живете в роскоши, а все равно недовольны, – усмехнулся Рауль. – Вот чему я удивляюсь! Франко таким, как вы, вернул все. Собственность, деньги и все остальное, что у вас забрала республика. Чего вам не хватает?

Ему никто не ответил. Женщина в черном угрюмо смотрела в окно, девочка, которую она обнимала за плечи, вниз, на пол. Старуха, похоже, шептала про себя молитву. Это тоже задело Пако.

– Кто я такой, чтобы говорить со мной, так? – процедил он сквозь зубы. – Ну, ну! Когда вашего беглеца поднимут на штыки или всадят ему с тротуара пулю в задницу, думаю, ваши рты разомкнуться. Будете на коленях ползать, лишь бы и с вами не приключилось того же самого.

– Мама… – не выдержав, заплакала девочка.

Антонио промолчал. Ему, конечно, не нравилось, что говорил напарник, но что он может ему возразить, он тоже не представлял. Пусть болтает, ничего. Пако, бывало, говорил мерзости и похуже.

– Что это? – прохаживающийся по комнате Рауль вдруг остановился и заглянул под стол, почти до самого низа укрытый длинной узорной скатертью.