Сокровища баронессы фон Шейн

Оленька сидела возле огромного зеркала в своей комнате и расчесывала густые волнистые черные волосы. Женщина любовалась собой. Недавно она возвратилась с одесского курорта Куяльник, где вовсю принимала солнечные ванны и грязи. Щеки тронул легкий загар (Оленька не слишком увлекалась солнцем, зная, что оно старит нежную кожу, а ей ох как нужно еще долгое время сногсшибательно выглядеть), фигура постройнела, шея стала длиннее, черные жгучие глаза смотрели весело и дерзко. Боже, как она хорошо провела время в этом славном городе! Городе, близком ей по духу. Местное общество с придыханием рассказывало о неуловимых ворах и мошенниках, одновременно боясь их и гордясь ими, и Ольга, слушая их рассказы, понимала, что сама сродни этим «корсарам». Будь ее воля, она навсегда осталась бы в Одессе, но у госпожи Цабель были другие планы, и для их осуществления ей требовалось жить в столице. А еще ей требовалась… Она не успела положить расческу на трюмо, когда в комнату к жене вошел Альберт с трясущимися от гнева пергаментными щеками, неожиданно вклинившись в ее радужные мечты, как порой вклинивается в них суровая реальность.

– Здравствуй, дорогой. – Она встала, подставляя щеку для поцелуя, но он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и крепко сжал нежное запястье.

– Что вы делаете? Мне больно! – Женщина отдернула руку, с неудовольствием глядя на два красных пятна. Старый осел. Теперь на этом месте выступят синяки. – Вы чуть не сломали мне руку.

– Вам следовало бы сломать вашу нежную шейку. – Цабель дотронулся до жемчужного ожерелья. – Скажите, откуда такая роскошь? Кажется, последнее время наши доходы более чем скромны.

Она закусила губу. Старый дурак ничего не знал о пятидесяти тысячах и еще о кое-каких ее доходах. Впрочем, и знать уже не о чем – они давно потрачены.

– Вы, кажется, говорили, что деньги на поездку вам дал отец? – Цабель наклонился к ней, обдав кислым старческим запахом. Ольга поморщилась, снова взяла расческу и провела по волосам:

– А почему вас это смущает? Вы ведь не дали.

– Меня смущает твоя ложь. – Альберт перешел на «ты» резко, показывая, что раздражен. – Я видел тестя, и он не имел никакого представления о поездке в Одессу. Спрашивается, откуда деньги, дорогая? – В последней фразе звучала не только злость, но и ехидство.

Она не обращала на него внимания, продолжая расчесывать волосы.