Сокровища Черного Острова (СИ)

— Именно эти силы вас и преследуют, — сказала бабушка. — Теперь я понимаю природу вашего богатства. Вы взяли у «них» что-то, «им» принадлежащее. Это то же самое, сэр, что взять что-то с кладбища. За этим придут.

— Класс, — выпалил Энди. Нравилось ему это, ох как нравилось.

— Вот что значит молодой негр — сплошные эмоции, — сказала бабушка и вгляделась в карты. — Ага, вот и дамы. В ближайшем будущем возможно насилие от дам. Уж не знаю, приятно это будет или не очень, но я бы на вашем месте поостереглась. Так, дальней дороги нет, казенного дома нет. А теперь скажите-ка мне, сэр, не являлся ли вам во сне серебристый человек?

— Нет, — ответил Галахер.

— Странно, в картах присутствует лунный человек, — сказала бабушка. — Знаете, что это такое?

Глава 18. Память мы тебе закоротим

Проснувшись, Лео Леванди открыл глаза. Сквозь серый полумрак угадывался высокий каменный свод. В следующее мгновенье зрение прояснилось, полумрак рассеялся, и Леванди увидел, что свод имеет форму купола, идеально ровного купола, и выкрашен в белый цвет. А может, он не был выкрашен, может, он изначально был белым.

Далее, будто по команде, будто из ушей вынули вату, заработал слух. Что-то неритмично затикало, раздались шаги, коротко пропиликал какой-то электронный инструмент и механический голос сказал:

— С прибытием, приятель.

Распростертый на отшлифованном каменном постаменте Леванди приподнял голову.

Он находился в маленьком отсеке с невысокими стенами из белого мрамора. Вокруг угадывалась огромная пещера, в которой происходило что-то своё, незнакомое и непонятное. У изголовья стоял и смотрел на него гигант с грубым длинным лицом, в мокром резиновом переднике.

— Привет, Лео, — сказал гигант густым механическим голосом. — Я Мамаут.

Леванди вспомнил вдруг то, что предшествовало его появлению в пещере и, опустив голову, закрыл глаза…

Было еще светло, и улицы были полны народа, а человек этот, совершенно незнакомый, самой заурядной внешности, шел и шел за ними, и Мария сказала: «Лео, сделай что-нибудь, этот козел никак не отстает», — и Леванди показал ему, что перережет глотку. Просто так показал, чтоб отстал. У него, у Леванди, и ножа-то при себе не было, сроду не имел при себе ножей, хотя все, кто узнавал, что он итальянец, сразу начинали смотреть на него, как на мафиози. А какой же он мафиози? Ученый не может быть мафиози, будь он трижды итальянец.

Тип этот как-то потерялся сзади, потом возник в пустом переулке, вывернулся, как чертик, из-за мусорных баков в двух шагах впереди, и в руке у него был кривой сверкающий нож, и от него было не уйти, потому что он тут же ударил в живот, после чего повернулся к Марии. И она закричала…

Леванди замычал, а Мамаут сказал деловито:

— Спокойно, спокойно, Лео. Всё хорошо. Благодари Бога, что получил оболочку, а то бы гнил где-нибудь на свалке.

— Где Мария? — спросил Леванди. Язык плохо повиновался ему, видать оболочка была не из лучших.

— Зачем тебе теперь Мария? — сказал Мамаут. — Зачем тебе, бессмертному, какая-то недолговечная баба?

— Лучше бы я гнил на свалке, — произнес Леванди.

— Память мы тебе, пожалуй, закоротим, — сказал Мамаут. — Болтаешь много и не по делу. Ошиблись мы с тобой, приятель. Не за того приняли. Но ты тоже сгодишься, вот только память малость закоротим.

Он положил большую холодную ладонь на глаза Леванди. Она была как камень, эта ладонь, как невыносимо тяжелый камень…

Пять минут спустя Лео очнулся. Где-то глубоко внутри него бился кто-то маленький-маленький, кто воспринимался, как надоедливо зудящая мошка.

— Как звать? — строго спросил некто громадный в мокром резиновом фартуке.

— Лео.

— Встань, Лео, — разрешил гигант.

Лео встал, осмотрелся. На мокром постаменте, там, где он только что лежал, имелись кровавые потеки.

— Это мы сейчас, — сказал гигант, окатывая постамент водой из шланга.

Лео обрызгало, но он не сдвинулся с места.

— Порядок, — сказал гигант, бросив толстый шланг на каменный пол. — Идем, представлю Повелителю. Я Мамаут. Кто я?

— Мамаут, — ответил Лео.

— Кто такая Мария?

— Не знаю, — ответил Лео, слыша, как раззуделся кто-то маленький, сидящий внутри него.

— Хорошо, идём. Представлю.

Мамаут снял фартук, кинул на постамент. Он был затянут в черную, на молниях, кожу, обтягивающую его глыбообразную фигуру. Ноги у Мамаута были как колонны, руки толщиною с дерево. Лео едва доставал ему до груди. Сознавая своё ничтожество, он молчал в тряпочку.

Они вышли из отсека, и Мамаут сразу подвел Лео к большому зеркалу. Лео с любопытством уставился на себя.

Он был строен, одет в трико телесного цвета. Красив. Особенно впечатляли огромные черные раскосые глаза. Конечно, у него не было бугровидных мышц Мамаута, но ноги и руки были хорошо развиты, а плечи широки. Короче, то, что надо.

Мамаут повел его извилистым переходом вдоль мраморных стен, к которым почти вплотную подступали длинные ряды серебристых стеллажей. Стеллажи кончились, уступив место «вешалкам», в которых в специальных зажимах висели заготовки квазоидов — стандартные, на одно лицо, лицо какой-то фотомодели.