Сокровища горы Монастырь

Самоотверженная курица Соня без раздумий хваталась за любую работу и тащила за собой младшего брата. Они постоянно возюкали в корыте с водой лопавшиеся от грязи рубахи, а потом развешивали их сушиться на плетне. После стирки малыши принимались варить на костре то затируху, то уху из забравшихся в кубарь рыбешек, то свеклу.

По вечерам семилетняя Соня доила коров, терпеливо дергая их за сиськи. Игнат видел, как она, топая ножкой, стыдила капризную Зорьку, опрокинувшую ведро с молоком, добытым великими трудами. Да что там говорить…

А еще могучее тело богатыря по ночам донимала ненасытная плоть. Короче, Игнат, почти каждую ночь видевший во сне Лизоньку, протягивающую к нему руки из горящего молельного дома, решил жениться, без любви, на обыкновенной работящей женщине.

Беда, однако, заключалась в том, что женщин в Сибири катастрофически не хватало. Поэтому в немногочисленных, отстоящих на сотни верст друг от друга деревеньках проживало много холостых мужчин.

Это часто подвигало молодых людей на отчаянные поступки. Поехала, например, девица с теткой в соседнюю деревню. Пристали к ним по дороге парни, тетку выкинули из саней. Девушку же связали и повезли в церковь. Там, несмотря на яростное сопротивление «невесты», ее повенчали с одним из налетчиков.

В другом случае девицу увезли с луга, куда та отправилась собирать ягоды, третью – с реки, где несчастная полоскала белье. Четвертую девушку схватили возле родительского дома. Силой посадили в сани и зажимали ей рот, чтобы не кричала, пока везли по деревне. В церкви дюжие молодцы держали ее за руки, за ноги и даже за голову, чтобы она не сбросила венец. Пятую…

Игнат не собирался жениться подобным образом, но, так или иначе, зимой по санному следцу и он отправился искать свою суженую. Шесть седмиц скитаний по необъятным просторам Сибири не дали никакого результата. Молодые и пригожие женщины имели мужей, а попадающиеся время от времени вдовы были старыми, морщинистыми, беззубыми, неопрятными.

Наконец ему повезло. В деревне Речкунова он зашел в кабак, чтобы обогреться, перекусить, и столкнулся там с Кузьмой Степановым, которому помог летом надеть колесо на ось.

– Игнат, Илья Муромец! – обрадовался тот. – Я же говорил, что мы ишшо встренемся!

Они обнялись, уселись за грязный стол, заказали щей, хлебца и медка.

– Значит, ты бабу ищешь? – переспросил Кузьма, выслушав Игната.

Тот кивнул.

– Есть у меня одна на примете, – загорелся Степанов. – Зовут Анной, вдова, двое ребятишек.

Игнат невольно поморщился. За шесть седмиц скитаний по деревням вдовы осточертели ему.

– Ты не кривись, не кривись! – рассердился Кузьма. – Золото баба! Возьмешь – не пожалеешь! Больше скажу – всю жизнь будешь благодарить за нее Бога и Кузьму Степанова.

Поговорив и пообедав, они отправились посмотреть на невесту. По дороге Кузьма рассказал, что муж Анны Федька Верхотин был никчемным, поперечным, озлобленным на весь мир, сильно пьющим мужичонкой. Он беспрерывно колотил жену с детьми, вымещая на них свое зло и обиды.

Летом приказчики отправили с ним на Богоявленский рудник известного буйным нравом бергала[14] (бергалы сплошь буйные!) Кедрова Гришку. Посадить в одну телегу со вздорным поперечным Федькой необузданного Гришку было головотяпством. Добром оно не кончилось.

Бергал велел вознице ехать помедленнее, чтобы раскурить трубку. Поперечный Федька его не послушался. Наоборот, он принялся стегать лошадь кнутом, заставляя ее бежать еще быстрее. Разозленный Кедров выхватил вожжи, остановил лошадь, принялся избивать возницу и, остервенев, удавил его чересседельником. Бергал был отправлен в вечную каторгу, а Анна стала вдовой.

– Может, оно и к лучшему, – заключил Кузьма. Крошечный, скособочившийся домишко Верхотиных поражал своей убогостью. Многочисленные щели в стенах были замазаны глиной, крыша даже соломой была покрыта только наполовину.

– Анна коня соломой с крыши кормит, больше-то нечем, – пояснил Кузьма и лишь рукой махнул. – Поди, и сами ее едят. Не приведи господь никому таких, как Федька, кормильцев иметь.

Они вошли в дом. Степанов громко и весело поприветствовал хозяйку с детьми, Соломатин лишь снял шапку и молча поклонился. Почти половину чистенькой, недавно побеленной комнатки занимали печь и полати. С них из-за чистенькой застиранной занавески выглядывали смышленый конопатый мальчишка и совсем маленькая девчонка.

Анна оказалась молодой худенькой женщиной с изможденным лицом и большими синими глазами. Она не шла ни в какое сравнение с Лизонькой, но чем-то неуловимо напоминала ее и, чего греха таить, сразу понравилась Игнату. Понравились ему и дети: Андрюшка с Катей. Приглянулся и он Анне. Когда на следующее утро богатырь появился в доме Верхотиных (он заночевал у Кузьмы Степанова), в ее глазах блеснула радость.

– Ждала тебя, – покраснев, призналась женщина. – Боялась, что побрезгуешь.