Марианна была для него чем-то добрым, из той другой жизни, светлым, щемящим сердце. Ему очень хотелось, чтобы с ней все было хорошо. Может быть, ее необычная внешность играла свою роль, или может быть то, что она помогала лечить его у бабушки Маргариты и прикосновения ее рук с целебными мазями утоляли его боль? Боль не только физическую, сколько душевную. Рядом с этим подростком он забывал о своих горестях, черный огонь затухал. Они, бывало, просиживали вместе за картами, домино или просто так, глядя на закат, на море, пару славных безмятежных часов. Иногда просто молча, или болтая о ерунде. Когда здоровье пошло на поправку, то он стал помогать Марианне и Марго по саду и дому. И эта незамысловатая работа лечила его сердце. Жозе очень хотелось вернуться в этот низкий дом, увитый виноградом, в большую кухню, залитую солнцем. Как будто там была его семья, бабушка Марго и сестра Марианна.
– Как ты выросла! – Переводя сбившееся дыхание и поставив Марианну на палубу, восхищенно сказал он, разглядывая ее. Марианна нисколько не смутилась, а, наоборот, со смехом добавила:
– И, судя по всему, потяжелела!
– Нет, это я старею! – Шутливо запротестовал Жозе, и добавил, – я рад тебя снова видеть. Честно сказать я волновался, за то, как вы там… – Он немного смутился своего порыва и отвел глаза.
– Я тоже рада снова видеть тебя! – Улыбнулась Марианна в ответ, и снова заглянула в его светло-карие глаза.
– Жозе, – попросила девушка, – мне надо знать, что происходит. Мне никто ничего не говорит. Ты мой друг! Расскажи мне обо всем, что знаешь? – И ее глаза стали черными безднами. Оторваться от них было невозможно. У Жозе захватило дух от этой глубины. Конечно, он расскажет ей обо всем и сделает все, что в его силах. Но ему казалось более правильным, что о многих вещах этой истории Марианне должны были поведать более близкие люди. Наверное, так было бы правильнее. Почему же они этого не сделали? «О, Мадонна!» – пронеслось в голове Жозе.
– Я буду вечером на вахте, – ответил он, – и мы с тобой сможем поговорить обо всем.
Жозе стоял как зачарованный, и не отрываясь смотрел на Марианну.
– Спасибо Жозе, ты настоящий друг! – Сказала она и снова улыбнулась ему:
– Увидимся! – Марианна послала ему воздушный поцелуй и пошла в сторону каюты.
Жозе помахал ей, поднимаясь наверх, скидывая с себя минутное оцепенение.
«Что это за сила в глазах этой девчонки?» – Пронеслось у него в голове.
Марианна едва успела дойти до каюты и Харпера, как сердце ее радостно забилось с новой силой: она увидела отца и Тьяго, поднимающихся с рыбацкой фелуки по веревочной лестнице, перекинутой к ним через борт «Голубки». Они были целыми и невредимыми, и, конечно, безумно усталыми.
– Отец! Ты жив! – Марианна опрометью кинулась к нему на шею.
– Ну как же иначе! Как иначе! – Отец обнял и поцеловал ее:
– Ну, что Жоффруа? Ты еще не в Гавре, а мы с Тьяго уже на борту! – Прокричал он Де Пеньяку старшему, и тот сразу стал спускаться с капитанского мостика навстречу другу.
– Спасибо за Тьяго, старая лиса! – Устало сказал Эжен, похлопывая по плечу крестного Марианны, – но честно, он был немного лишним. Нам надо будет поговорить с тобой. Вечером. – Сделав паузу, добавил он.
Де Пеньяк кивнул и то же обнял друга:
– Мы все волновались за тебя, старина, особенно Сесиль! – Многозначительно добавил он.
– Пойду, порадую ее своим возвращением! – Эжен улыбнулся, и крикнул глазеющим на него, радующимся его возвращению матросам:
– Эй, принесет мне кто-нибудь кувшин воды или стаканчик рома, канальи?! Или вы надеялись выйти в море без меня? – Он шутливо потряс кулаком:
– Ну же, что стоите, как на первом причастии! Живо! В Малаге ставлю за наш успех всем бочку вина, какое делает Маргарита Д Мар!
А какое она делает вино, знали все – это был напиток напитков.
Вся правда о Морган Форт