Сокровища наместника

Бурраш подбросил на широкой ладони три монеты.

— Да какой ты должник, ты — грабитель! Я вот сейчас мужиков позову!.. — пригрозил хозяин, правда, без особого напора.

— А я убегу, и не видать тебе трех денимов.

— Я тебе ворота не открою, ты опять ограбишь.

— Не открывай, вот возьми сначала долг… — орк подошел к забору и двумя пальцами подал монеты.

— Ишь, лапищи у тебя, — продолжал ворчать мужик и быстро выхватил монеты. Затем повертел их, удостоверяясь, что чеканка правильная и никакого обмана нет. — Ну ладно, принес долг, и хорошо. И иди себе с миром.

— Подожди…

— Чего еще? — насторожился мужик.

— Мне бы сыру купить и хлебца.

— Купить? — уточнил мужик.

— Купить. Сколько дашь сыра и хлеба за два денима?

Бурраш показал хозяину подворья еще две монеты.

Тот подумал, почесал в затылке и сказал:

— Дам фунт жирного сыра и свежий каравай. Горячий еще, жена до света вставала и в печь ставила.

— Дай лучше полтора фунта сыра, а хлеб можно вчерашний.

— Ну… — хозяин снова поскреб в затылке. — Ладно, только хлеб тот на столе побывал и порезали его на краюхи.

— Не страшно, давай неси, я здесь подожду.

— Ты с кем там болтаешь, старый?! — послышался недовольный женский голос. — Я тебе сказала, воду бычку принеси, а ты куда подевался? С кем болтаешь?!

— Сейчас, подожди… — отмахнулся мужик и исчез. — Чего разоралась, как на базаре? С человеком я говорил, с путником.

— Какие путники с утра пораньше?

— Знакомец мой деньгу занимал, вот вернул с ростом.

— Это когда ты кому деньгу давал взаймы, что-то я не помню?

— Ай, отстань, — сказал мужик, и было слышно, как он затопал по крыльцу в дом. Хлопнула дверь, и стало слышно лишь, как по двору ходит женщина, продолжая делать какую-то работу и одновременно бурчать про непутевого мужа.

Орк вздохнул. Может, не такая уж спокойная и красивая эта оседлая жизнь в Красных Холмах?

По крыльцу снова протопали сапоги, и опять жена хозяина не удержалась от замечания:

— Ты куда сыр-то попер? Куда, я тебя спрашиваю?!

Мужик взобрался на лесенку и, недовольно сопя, протянул орку продукты, тот отдал два денима.

— Нелегко приходится, да? — улыбнулся Бурраш.

— Ой, — мужик отмахнулся. — Иногда прям хоть из дому беги, честное слово.

— Подожди, у меня к тебе еще вопрос… — сказал орк, убирая продукты в ранец.

— Какой вопрос?

— У вас тут по лесу никакой нечисти не бывает?

— Что ты, что ты? — замахал мужик и стал оглядываться.

— Ага, значит, бывает, — понял орк, закидывая ранец на плечи. — Морлинги, что ли?

— Да, — выдавил мужик. — По ночам к речке даже и не подходи. Мы детям и к колодцам подходить запрещаем.

— А к колодцам почему?

— Дык, сосед разок опустил ведро, а обратно — никак, он заглянул, а там рожа синяя щерится и когтями ведро держит… Вот такие дела… Ну все, пошел я, а то баба моя сейчас начнет доски на щепу распускать.

69

Когда орк вернулся, Мартин с Ронни все так же сидели под деревом и были удивлены тем, как быстро он вернулся.

— Что, уже и жратвы достал? — спросил Мартин, поднимаясь.

— А как без жратвы возвращаться? Без жратвы нам нельзя, — сказал орк, снимая ранец.

— Ну ты хват, Бурраш! — похвалил его Ронни, вставая рядом и глядя, что за гостиницы тот принес.

— А чего там рассусоливать? Долг отдал, за сыр немного поторговался, и все дела. Вот, Мартин, возьми сдачу.

— Оставь у себя, может, еще когда пойдешь на промысел.

Сыр с хлебом съели быстро, но все остались сыты — продуктов хватило как раз. Потом Мартин с Ронни уснули под деревом, а орк остался караулить, принявшись расхаживать между рябинами.

На холме он чувствовал себя в порядке, не то что в чаще, а особенно возле воды. А еще он проникся толикой уважения к морским морлингам, которые не чурались открытого боя по сравнению с речными. Эти были просто змеи какие-то, а вспомнив, как распался на прыгающие куски один из этих уродов, орк даже повел плечами и сплюнул в сторону.

— Вот же гадость какая, — обронил он вполголоса и, подняв голову, подумал, что, когда созреет рябина, а листья по осени опадут, весь холм будет красный. И соседний тоже, и тот — на другой стороне деревни.

— Так вот почему Красные Холмы… — сказал он себе и улыбнулся, решив поделиться этим со своими товарищами.

Так он расхаживал в задумчивости около трех часов, и за это время Мартин с Ронни выспались, а он, напротив, был готов залечь под куст часа на четыре. Но тут у старого колодца, куда орк поглядывал время от времени, стало заметно какое-то движение.

— Смена, подъем! — скомандовал орк, и Мартин с Ронни стали потягиваться.

— Ох, выспались! — сказал Мартин, садясь, и принялся растирать щеку, на которой отпечатался рисунок из трав, на которых он спал. А Ронни вскочил и, отбежав к кусту, начал отливать.

— Вы знаете, что мне пришло в голову, когда я спал?

— Может, приснилось? — уточнил орк.

— Может, и приснилось… Короче, эта деревня называется Красные Холмы потому, что вокруг холмы, а на них рябиновые рощи. Врубаешься, Бурраш?

— Да уж врубаюсь, — вздохнул тот.

— Ну ладно, укладывайся, а мы покараулим, — предложил ему Мартин и широко зевнул.

— Я бы поспал часов несколько, конечно, но, похоже, ваши друзья уже прибыли, там у колодца.