Сокровища скифов

— История эта началась давно. В 595 году до нашей эры скончался достославный князь Моск Воитель. Тебе он больше известен под именем Мадия, Магоги или Маджуджа. Пока он был жив, правители многочисленных малоазийских государств были вынуждены мириться с присутствием на их землях славянских племён. Ещё бы, князь Моск получил своё прозвище не за то, что сидел во дворце, а за вящую славу в многочисленных боях и походах. Его союза искали, его дружбой гордились, за честь почитали услышать похвалу из его уст! Не было в то время силы большей, чем славянский князь Моск, идущий на врага во главе своей армии! Но с его смертью всё изменилось. Царь Киаксар пригласил на пир славянских князей и воевод и, напоив их допьяна, всех перебил. Предательство Киаксара, бывшего союзника и друга Моска, заставило часть славянских племён отступить на север, в страну скифов, оставшихся Киаксар подчинил себе и заставил служить собственной гордыне. Что может быть хуже, чем жизнь на положении раба? Тех, кто уходил прочь из некогда благодатной земли, вела жена Моска княгиня Зарина. Зарина — потому что прекрасна была как утренняя зорька и мудра как вечерняя заря. Некоторые сравнивали её с Матерью Сва-Славой и поклонялись ей как богине. Тело умершего князя верная жена взяла с собой, дабы похоронить его с достоинством на новой Родине. Добравшись до этих мест, она повелела воздвигнуть гробницу, дабы память о князе Моске не умерла вместе с телом, а навечно осталась в умах его соплеменников. С течением времени гробница превратилась в храм Всевышнего, где стали мы поклоняться Триглаву — Сварогу, отцу всех богов, Перуну, покровителю русского воинства и защитнику всех славянских племён и Велесу, богу мудрости, искусства и богатства. Только им поём мы Песню Славы и почитаем как триединого Бога! Славим мы Богов своих и потому суть имя нам — славяне!..

— Короче, пожалуйста, папа, не увлекайся, — попросила Любаша. — Не ночевать же нам здесь.

— Тебе не интересно — не слушай, а другим не мешай, — огрызнулся я. — Продолжайте, Андрей Фёдорович.

Андрей Фёдорович улыбнулся, но улыбка была какая-то грустная, словно не радость несла в себе, но огорчение.

— По повелению князя Арианта в храм были положены на хранение священные артефакты нашего народа: плуг, чаша, ярмо и секира. Вещи эти являются символом сплочённости славянских родов и не могут быть разделены, как не может быть разделён единый народ! В гитлеровской Германии существовал отдел по поиску реликвий. Как известно, древние артефакты могут влиять на ход событий, и тот, кто ими владеет, вполне способен изменить историю и время. Отто фон Глыба занимался поиском предметов, оставленных древними ариями. Но война закончилась, хозяева его канули в лету, а он по-прежнему мечтает о мировом господстве, совершенно не понимая, что эти вещи в руках Непосвящённого могут принести миру лишь зло. Мало того, он и дочь мою вовлёк в это предприятие. Сначала они пытались договориться со мной, сулили большие деньги и всякие блага. Но нельзя купить честь, как нельзя заставить солнце повернуть вспять, и они решили выкрасть их.

— Реквизировать, — поправил Отто фон Глыба. Глаза его вдруг налились кровью, и он выбросил вверх правую руку. — Пришла пора использовать их силу и дать миру Третий Рейх! Да здравствует Обновлённая Германия!

— Дедушка, ты говорил, что мы отдадим их в музей! — воскликнула Любаша.

— Наивная! Стал бы я стараться ради какого-то там музея! Всё Великому Рейху!

— Значит, ты обманул меня!

— И не только тебя, доченька, — сочувственно произнёс Андрей Фёдорович, — не только тебя. Не ты одна попала под его влияние.

— Но, папа, я ведь думала, что всё это ради науки! Чтобы и другие люди могли увидеть эти чудеса! Ты мне веришь?

— Конечно, верю. Я же люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— А я вас ненавижу! — по-прежнему держа правую руку над головой, выкрикнул Отто фон Глыба.

Говоря по совести, я здорово устал, а этот родственный междусобойчик сил мне не прибавлял. Мне хотелось есть, хотелось спать, хотелось думать о Любаше только хорошее и хотелось, наконец-то, узнать, чем вся эта история закончится. Вместо этого мне приходилось слушать, кто кого обманул, кто кому остался должен и кто кого любит больше. Тоже мне семейка Адамс.

Терпение моё закончилось, и я очень нахальным образом спросил:

— А я-то здесь причём?

Они переглянулись, словно до сих пор не знали, что кроме них здесь ещё кто-то есть. Потом вспомнили обо мне, и Андрей Фёдорович продолжил свой рассказ: