Сокровища скифов

Когда по моим расчётам мы прошли метров пятьдесят, проход вдруг закончился. Только что у меня над головой нависал тяжёлый каменный свод, а мгновенье спустя он исчез. Вместо него появился просторный тёмный зал, настолько просторный, что луч нашего фонаря не доставал противоположной стены. Где-то высоко вверху шуршали крылья Стрибожьих внуков, обдавая наши лица неприятным холодком, в темноте загорелись светло-зелёные глаза неприкаянных душ, похожие на огоньки светлячков, и тогда я понял, что мы пришли. Как-то неожиданно всё и не одной ловушки…

Луч фонаря скользнул влево и уткнулся в каменную статую неизвестного бога. Суровый лик мудрого старца взирал на нас, грозно хмуря кустистые брови, и будто говорил: подите прочь, глупцы, не оскверняйте священное пространство храма своим присутствием! Иначе пожалеете о том! Слова эти прозвучали в моёй голове столь явственно, что я испугался. Я остро почувствовал исходящую от него опасность и оглянулся: слышал ли его ещё кто-то? И сразу понял: нет, не слышали. Любаша отняла у Шурика фонарь (наверное, думала, что мы опять убежим) и подошла ближе к статуе. Древнего бога она совсем не боялась.

Я встал рядом с ней. Моя работа, по сути, закончилась: храм мы нашли, сокровища тоже где-нибудь здесь зарыты, и значит теперь я вольная птица. Но пока мы не выбрались отсюда, я должен защищать Любашу от опасности, пусть даже она исходит от каменного идола. Я постарался встать между ним и любимой моей женщиной, чтобы хоть немного прикрыть её своим телом, но Любаша бесцеремонно отпихнула меня в сторону и попросила не путаться под ногами. Не поняла…

Осмотрев статую, Любаша несколько минут обдумывала какие-то свои мысли, потом двинулась дальше. Луч выхватил из темноты ещё одного бога… За ним третьего… Четвёртого… Все они стояли в ряд на расстоянии метров десяти друг от друга, и каждый смотрел в ту сторону, откуда мы пришли. За четвёртой статуей находился алтарь — широкий камень овальной формы, слегка вогнутый внутрь, словно купель. Древний скульптор вырезал на нём замысловатый узор, что-то вроде переплетающихся ветвей с листьями, цветами и мифическими птицами. Свет фонаря стал понемногу меркнуть, но узор я разглядел хорошо. Ни темнота, ни время не смогли стереть его линий, ибо тот, кто его сделал, был настоящим мастером.

По углам алтаря стояли чаши, подвешенные на цепях к треножникам в виде изогнутых лап дракона. Мне показалось, что и чаши и треножники выполнены из бронзы. По виду им было никак не меньше двух тысяч лет, но сохранились они так же хорошо, как и узор на алтаре. Об их предназначении я догадался без Любашиной подсказки, всё-таки занятия историей не проходят для человека зря. Чаши служили светильниками. Жрецы наливали в них масло, поджигали его и таким образом освещали храм. Если поискать, то такие же чаши непременно окажутся и в других местах, потому что четырёх светильников для такого помещения явно недостаточно.

Я подошёл к алтарю и склонился над ближней чашей. Так и есть, чаша была закрыта крышкой, в центре которой находилось отверстие для фитиля. Очень странно, но фитиль тоже сохранился. Без задней мысли я чиркнул зажигалкой и поднёс огонь к фитилю… Вы когда-нибудь видели, как зажигаются огни фейерверка? Кто-то при виде них испытывает чувство эйфории, кто-то пугается, а кто-то не чувствует ничего. Абсолютно ничего. Так вот, когда фитиль вспыхнул, мы с Шуриком испугались. А чего вы ещё ждали? Светильнику-то две тысячи лет?! Шурик даже икнул от неожиданности. Не испугалась только Любаша, она даже не обернулась, продолжая разглядывать узоры на алтаре. Она просто махнула рукой, этакий ничего незначащий жест, и сказала:

— Зажги остальные.

Сказала она это каким-то будничным тоном, словно для неё это было естественно.

Я подчинился и зажёг фитили трёх оставшихся чаш. Огненный свет масляных светильников очертил вокруг алтаря яркий круг диаметром метров пятьдесят и тускнеющими отблесками убежал дальше. Наконец-то я смог увидеть весь храм. Как я уже говорил, это было очень большое помещение, алтарь и площадка перед ним занимали едва ли пятую часть всего пространства. У дальней стены чернело отверстие ещё одного входа, и стояла ещё пара светильников, только другой формы. Они больше походили на уличные фонари девятнадцатого века, только меньшего размера. К своему огорчению ни груд золота, ни каких-то предметов, представляющих историческую ценность я не разглядел. Храм был пуст. Кроме алтаря, статуй богов и светильников не было ничего! Не было даже паутины, хотя пауки-то тут точно должны были водиться. От второго входа к алтарю вела чистая дорожка, посыпанная белым песком, таким же, как и на озере…

И тут меня осенила страшная догадка.

— Любаша, а ведь храм ещё действует…

6

Не надо было этого говорить, если уж ты не ворона, так не каркай. Не успел звук моего голоса растаять в вышине, как другой голос, более сильный и повелительный, разразился над нашими головами божественным рокотом: