Сокровища святых. Рассказы о святости

Будущий святитель, а тогда архимандрит Игнатий, был назначен в третью комиссию, так как дело еще не было решено. Он выступил как опытный следователь, защищая крестьян и духовных лиц. Эта позиция вызвала сильное недовольство чиновничества. Только вмешательство великой княгини сохранило архимандрита от больших неприятностей, а также позволило спасти жизни арестованных. Те, кто выжил, были укрыты в монастырях. Дело было закрыто как лишенное юридического достоинства и признано незаконным. В этом немалая заслуга и самого архимандрита Игнатия. Он смог, не гнушаясь суетой общественных отношений, встать на защиту обездоленных и униженных. В XIX столетии Православная Церковь в России, а особенно ее верхи, были целиком под влиянием светской власти. И нужна была душа, способная на подвиг, чтобы преодолеть это влияние.

8. Благословенная Оптина

Середина XIX столетия ознаменована для Российской империи одним из самых острых переживаний во всей ее истории. Это поражение в Крымской войне (1855 г.). После Крымской войны начался новый период в истории России, а именно — упадок монархической идеи. Однако именно в этот период жизнь духовная расцветает с новой силой. Связан этот расцвет во многом с возобновлением древних монашеских традиций, особенно в Свято-Введенской Оптиной пустыни. Более полувека, отчасти и после Октябрьской революции, Оптина пустынь была оазисом, где жили святые. Любопытны не только жития известных оптинских старцев, но и жития обычных насельников обители. Ведь каждый проходил свойственный только ему подвиг, и каждого подвижника можно назвать святым. Как было и в «золотом веке» монашества. Оптина для России была «новым золотым веком». Это была лестница в небо, выстроенная святыми.

В XIX столетии Оптина пустынь казалась многим писателям идеальным источником мудрости и светлых чистых мыслей. Но отношение к искусству в церкви было все же неоднозначым. Оптина была любима и писателями, и художниками, и музыкантами. В ее стенах побывали Гоголь и Достоевский. Живописец Дмитрий Болотов принял монашество. Неоднократно бывал в Оптиной и граф Лев Толстой. В начале 20-х годов XX века в Оптиной, по меткому выражению старца Нектария, собралась целая «культурная колония». В нее входили довольно известные лица: художник Лев Бруни и поэтесса Надежда Павлович.

Современность отчасти повторяет тогдашний оптинский рисунок. Искусство, обладающее традицией и глубиной, стремится найти контакт с христианством. Искусство, не обладающее традицией и глубиной, безуспешно пытается существовать вне христианского мира. Современная «культурная колония» находится уже не в пределах одной обители, а рассеяна по всему миру. Художник в современном мире обречен на безысходное одиночество. Но понять и осознать это возможно только посредством приобщения к христианской культуре.

В «Книге Деяний» есть свидетельство о том, как тень апостола Петра исцеляла недуги. Люди доверяли Божественной благодатной силе, исходящей от апостола, настолько, что не просили уже ни молитв, ни прикосновений. Они укладывали тех, кто нуждался в исцелении, на пути Петра, с горячей верой в то, что даже тень его способна излечивать болезни. И больные выздоравливали.

Святой на Земле не только зеркало, но и тень Бога. Он как бы намечает Его очертания, ведь в нем зримо присутствует Божественная мощь. Изменяется все, что попадает в поле зрения святого — восполняется недостающее и раскрывается тайное. Ведь святость — это Божий дар. Но святость — и наука. Путь обучения святых и трудности их странствия скрыты от досужего взгляда. Святого сопровождает ощущение необыкновенной легкости. Но труды его часто перевешивают горы. Оптинский старец Нектарий так отвечал на вопрос о том, как ему удается «разгружать» людей. Поначалу на сердце наваливается как бы гора камней, так, что кажется жить дальше невозможно. Но затем приходит Божественная благодать, чтобы разметать эти камни, как гору сухих листьев. Некогда основатель старчества в Оптиной пустыни Лев был замечен разговаривающим с женщинами, пришедшими издалека за духовным советом. Его укорили, что он, монах, так свободно держится с «бабами». На что старец Лев с присущим ему юмором отвечал: «Пою Богу моему дондеже есмь» — «Пока есть я, славлю Бога моего».