Сокровища Валькирии. Правда и вымысел

Снег был липкий, и я скатал его в небольшой шар, догадываясь, зачем ему требуется холод. Он разделил шар на две половинки, одну пристроил к спине, вторую на груди – наверное, раны жгло. Закрыл глаза и будто сразу заснул. Убирая с пола его одежду и тряпье, я нашел тощенький рюкзачок, а на нем оружие охотника – короткоствольный, без приклада, автомат, очень похожий на АКМ (до этого я «ксюш» не видел), со спаренными магазинами, один из которых был пустой, во втором всего лишь с десяток патронов. Видно, не совсем плохая получилась охота у этого поджигателя-промысловика! Сам получил, но и пострелял немало, и, судя по его сильному характеру, бил всегда по месту, не как белок. Я разрядил автомат и повесил на гвоздь – охотник не шевельнулся, и показалось, лежит без памяти, но прислушался – дыхание немного учащенное, хотя ровное, кажется, спит. Потом замыл кровь, принес дров и хотел растопить печь, но охотник вдруг сказал, не поднимая век:

– Рано. Утром затопишь.

Не спал, не терял сознания и все слышал мой читатель! И, похоже, доверял мне…

Я унес свечу на стол и наконец-то сам переоделся в сухое, развесив одежду над лежанкой. Две пары размокших ботинок, свои и его, поставил в печь и закрыл ее заслонкой. Первый раз он спросил время довольно скоро, примерно через час, и снова будто уснул. Но когда спросил во второй раз, я понял, ловец кого-то ждет. Света я не гасил, и без четверти одиннадцать, в очередной раз поинтересовавшись временем, он сел, свесив здоровую ногу на пол, ощупал раненную, пошевелил пальцами.

– Ты сильно устал? – спросил он неожиданно.

– Ничего, уже отдохнул. – Я полез в печь за недосохшими ботинками. – Тебе надо в больницу, и немедленно. Знаешь, как вызвать отсюда санрейс?

– Здесь недалеко мой товарищ, – объяснил охотник. – Пойдешь вниз, до двух речек с одним устьем. Иди по левой, но правым берегом, до третьего ручья. Там поднимешься вверх на километр. Будет такая же заимка.

– Твой товарищ – женщина?

– Какая женщина? – показалось, он замер.

– Та, что была с тобой возле озера. Когда сожгли лагерь ГУПРУДы.

Реакция последовала неожиданная.

– Была бы она со мной, не попал бы в засаду, – спокойно сказал он. – Нет, это другой человек, мужчина.

– У него радиостанция?

– Нет у него радиостанции.

– Что ему передать?

– Что видишь, то и передай. Скажи, стражник ко мне пришел.

На улице таяло, ветер показался теплым и весенним, может, оттого, что я сразу взял быстрый темп. Я шел вдоль уреза воды, песчаными и щебенистыми откосами и лишь когда на пути встречались обрывы, забирался наверх. От снега было светлее, однако скользко, особенно не разбежишься. Вниз я ходил всего на километр, дальше не бывал и местности не знал, а река петляла, но срезать меандры не решался, поскольку мог пропустить сдвоенный приток – ручьи и маленькие речки попадались чуть ли не на каждом повороте.

Через два часа мне начало казаться, будто уже проскочил спаренное устье, что-то недоглядел в потемках и теперь иду неизвестно куда, ко всему прочему откосы и берега становятся все круче и гуще. По берегам – темные пихтачи, изрезанные сухими логами. На четвертом часу бесконечного кружения наткнулся на речной перекресток, с левого и правого берегов впадали в одну точку сразу две речки, образуя широкий плес – все не то! И чувствовал, – начинаю суетиться и едва держусь, чтоб не повернуть назад. У нас с раненым охотником были слишком разные понятия слова «не далеко», для меня это пять-семь километров, а для него больше пятнадцати, потому как примерно столько я уже прошагал.

Наконец, впереди наметился какой-то просвет, и скоро я вышел на длинную каменистую косу.

Слившиеся в одну речки оказались шумными, порожистыми, так что не заметить и проскочить мимо было бы трудно. Я повернул вдоль берега левой, и к счастью, искомый третий ручей, впадающий в нее, оказался в полукилометре. Горы были где-то уже близко, потому что среди леса стали появляться поляны замшелых курумников и мрачные надолбы останцев. Сначала между деревьев замелькал неясный огонек, потом «дежурно» залаяла крупная собака – ну, наконец-то!

Заимка оказалась на берегу каньона, по дну которого бежал ручей, под прикрытием темного кедровника желтела новая изба с маленькими окошками, откуда лился настоящий электрический свет! Навстречу мне выскочила овчарка, но не залаяла – остановила предупредительным рыком, обнюхала руки, ноги и вдруг развернувшись, бросилась на крыльцо, прыгнула на дверь и заскулила. В темном проеме возникла женщина с белой шалью на плечах, но голос был низким, старушечьим.

Овчарка с тоскливым повизгиванием закрутилась у ее ног.

– Кто там? Кто ты?

– Я с заимки, тут не далеко… – начал было говорить, но старуха перебила.

– Говори, зачем явился?

– Ко мне пришел стражник, тяжело ранен…

Она перешагнула порог, закачалась, ища руками опору, и я подумал, сейчас в обморок упадет от такого известия, но вдруг понял – да она слепая!

Старуха нашла перила, сказала не дрогнувшим, холодным голосом.

– Знаю. Но он опоздал, здесь никого нет.

– Что ему сказать?