Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Поведение... Спокойный, как танк, — Нигрей глубоко вздохнул и, показалось, всхлипнул. — Весь разговор в его машине записал на пленку. А мой материал обещал не использовать против меня и против вас... Обставлял меня со всех сторон, требовал сотрудничества, обмена информацией... Сегодня утром заявился ко мне, спрашивал об иностранце. Кристофер Фрич исчез из гостиницы.

— Исчез? — вскинулся полковник. — Почему наша служба не доложила?

— Не знаю... Я от него услышал, что иностранец исчез.

— Значит, этого «вишневого» интересует Фрич?

— Похоже, так... Но еще и Зямщиц, и... ваши отношения с Комиссаром. — Нигрей помедлил и добавил: — Он показал золотой значок. Который должен быть у вас, товарищ полковник.

Арчеладзе ощутил, что и у него заболело в солнечном сплетении.

— Ты не ошибся?

— Нет, поднес к самому лицу. Еще и потряс на ладони...

Капитолина сидела у ног в позе кающейся Магдалины: только обращалась к огню в камине, тянула к нему руки и что-то шептала...

Полковник встал, выключил верхний свет, погасил газовые рожки, и в зале все стало багряным и тревожным от пламени.

— Почему сразу не признался? — жестко спросил Арчеладзе. — Почему промолчал в самолете?

Нигрей подтянул к себе разбитую гитару, поскрипел свернутыми в кольца струнами и промолчал. Полковник вырвал у него гриф со щепастыми обломками и бросил в камин. Отскочивший красный уголь упал на медвежью шкуру перед Капитолиной, остро запахло паленой шерстью. Она же сидела и смотрела, как струится синий дым. Арчеладзе аккуратно взял уголь щипцами, положил в огонь.

— Понял свою вину?

— Все понял, — тихо выговорил Нигрей. — Я пойду... В лес, грибы собирать... Разрешите идти, товарищ полковник?

— Сдай оружие и иди, — приказал полковник.

— Оружие?.. Но у меня нет оружия. Я не взял...

— Врешь! — отрезал Арчеладзе. — В заднем кармане, в брюках...

Нигрей достал пистолет, подержал его на ладони.

— Эдуард Никанорович... Но как мне теперь? Я не могу после этого... мне мерзко...

— Сможешь!

— А честь офицера?..

— Посмотрите какие мы честолюбивые! — взвинтился полковник. — Ты где работаешь? Ты где служишь? В гусарах? Или в жандармах?.. Честь офицера!

Ему хотелось наорать на него, затопать ногами, дать по физиономии, как истеричной барышне, однако он вспомнил прошлую ночь, упаковку нитроглицерина и приступ головной боли, вызванный просто резким расширением сосудов. Молча налил себе стакан вина и выпил, будто воду. Нигрей положил пистолет на мраморную плиту возле каминного зева.

— Все равно мне не пережить...

— Ну, иди утопись! Удавись!.. А может, яду дать?

— «Мочалку».

— Какие мы храбрые! — язвительно произнес полковник. — «Мочалка» была у тебя! Что же ты сплоховал? А теперь тут мне устраиваешь спектакль!.. Браво! — Он похлопал. — Я прослезился! Я в восторге от твоей решимости! Ты раскаивался блестяще! И время подобрал подходящее...

Нигрей вышел из света камина и как-то неслышно побрел к выходу. Полковник понял, что его нет в зале, лишь когда колыхнулся огонь от закрываемой двери. Капитолина съежилась, подобрала ноги и каким-то судорожным движением пыталась натянуть предательски ползшую вверх юбку. Арчеладзе налил шампанского в два хрустальных бокала, один поднес ей; утратившая символ женственности Капа напоминала испуганную, прижатую к полу птицу. Бокал дрожал в ее руке, шампанское плескалось на голые колени и вспенивалось, словно на раскаленной сковороде.

— Пью за женщин, — невыразительно проронил полковник и выпил.

Она с трудом, словно кипяток, осушила бокал и, положив его на пол, толкнула — хрусталь, покатившись, тонко зазвенел.

— Ждете, когда я покаюсь? — низким незнакомым голосом спросила она. — Для этого взяли с собой... по грибы?.. Только не дождетесь.

— Зачем же так трагично? — Арчеладзе сел около нее на шкуру, дотянувшись, поднял пистолет Нигрея. — Мне нравится, когда вы шепчете. У вас приятный шепот... И взял я вас не для покаяния.

— Я понимаю, — вымолвила она. — Взяли для других целей... Придется немного подождать, товарищ полковник. Налейте мне водки! Целый бокал. Тогда я с вами пойду в спальню и сделаю все, что пожелаете. Но все равно не стану каяться.

— Идите отдыхать, Капитолина, — он протянул ей пистолет. — Спросите у барышень, где ваша спальня. Идите! Спокойной ночи!

— А это... зачем? — спросила она, глядя на пистолет.

— Для самообороны от начальника, — невозмутимо сказал полковник. — Суд вас оправдает, если «пожарник» поможет...