Сокровища животного мира

Вы уже познакомились с необычными «мирскими захребетниками», которые обитают рядом с человеком в африканских жилищах, заменяя на этом странном континенте голубей, воробьев, крыс и мышей наших широт. Вы заглянули в поражающий изобилием и разнообразием мир живых существ под пологом девственного леса, бросили взгляд на дремучие заросли, населенные множеством невиданных зверей, которых нигде больше не встретишь. Но есть еще более диковинные существа, обитающие в еще более удивительных условиях. О них я вам сейчас и расскажу.

Мир безбрежных лесов разделен на целый ряд горизонтальных прослоек, лежащих друг над другом наподобие шоколадного торта. В самом низу находится подземный слой, где множество животных, в основном довольно мелких, проводят всю свою жизнь безвыходно или изредка отваживаясь выйти не то что на божий свет, а даже и в ночную темень. За ним следует второй слой — тот самый, в котором мы только что побывали, — лесное дно.

Выше этого слоя все живое отрекается от земли и пребывает в воздушных сферах — сначала на широколиственных деревьях (высотой с обычные плодовые деревья), которые растут повсюду в таинственном полумраке, затем поднимается в следующий слой — кроны гигантских деревьев, сливающиеся в сплошную крышу, поддерживаемую бесчисленными колоннообразными стволами, — такая крыша простирается над целыми районами. Я хочу, чтобы вы вместе с нами поднялись на этот «воздушный континент» и своими глазами увидели удивительный животный мир, сохранившийся с незапамятных времен, когда человека не было еще и в помине.

Если взглянуть вверх, стоя посреди нашего лагеря, затерявшегося в глубине охотничьих угодий деревни Эшобе, да и в любом другом месте нашего района, по площади не уступающего Уэльсу, всюду увидишь одно и то же. Поверх всего громадного пространства раскинулся сплошной полог зелени, сквозь который лишь кое-где пятнышком проникает далекий луч и где царит лишь слабый отсвет пылающего в небе солнца.

Сверху густой лес похож на бесконечный плюшевый ковер, мягкими волнами уходящий к горизонту во все стороны, куда ни глянь. Цвета его со сменой сезонов непрерывно меняются. Дожди приносят бледно-зеленые тона, сухой сезон — тропическая осень — кроет все багрянцем, когда тысячи экзотических плодов, от малых до больших, созревают и падают, унося свои яркие, сочные краски в сумрак нижнего мира. Небольшие дожди и горячее солнце приносят мириады цветов — розовых, голубых, зеленых, желтых, пурпурных, бурых и алых. Мне случалось видеть лесной полог, сплошь расцвеченный узором из золотых цветов мимозы и огненно-красных «лесных огоньков».

Неисчислимые полчища мелких существ проводят всю свою жизнь, как проводили ее и их предки в течение бессчетных веков, в просторах таинственного воздушного континента, скрываясь в его недрах и никогда не ступая на землю. Только немногие из них — некоторые обезьяны, лягушки и крысы — иногда спускаются вниз в поисках воды. Чтобы добраться до этих животных и узнать, как они живут, приходится взбираться в их родной, вознесенный высоко над землей мир.

— Смотри шей его крепко, — наставлял я двух африканцев, стоя над ними. Они сидели, держа куски белого полотна в зубах и натягивая его большими пальцами ног; левой рукой каждый загибал край, а правой прошивал его. Постепенно куча разорванного на полосы постельного белья превращалась в гигантскую ленту, выползавшую за пределы лагеря и нырявшую в ванну, где Гонг-гонг и Эмере мылили и терли ее, передавая молчаливому Чукуле, который разглаживал и натягивал материю, а потом наматывал на шест. Как только вся лента была сшита, выстирана и скатана, наш отряд отправился на ближайший участок, поросший травой.

Когда мы пришли, было еще довольно рано, и солнце пока лишь собиралось с силами, готовясь к дневному жару. Громадную ленту развернули и растянули по верхушкам трав, и весь ближний лес загудел от стука наших топоров.

Вскоре на поляне выросла куча заготовленных дров, тут же подоспел большой тяжелый стол, прибывший вверх ножками на спине могучего африканца. Пока полотно сохло на солнце, мы разожгли костры, и Гонг-гонг поставил греться утюги. Я сел и сложил рядом дюжину длинных тонких и прямых палок, на которых делал зарубки. Затем великанский сачок был натянут на шестнадцатифутовую лиану, изогнутую гигантской петлей. К тому времени утюги накалились, полотно просохло. Вскоре его уже растягивали на столе и гладили. Покончив с этим, мы снова скатали полотно и со всем снаряжением вернулись в лагерь.

Там я подыскал тяжелый камень и привязал его к четырехсотфутовой веревке, которая с другой стороны раздваивалась и крепилась к концам пятифутового шеста. На шест был намотан и крепко пришит один из концов полотняной ленты. Наши приготовления на этом закончились, и мы занялись другими делами в ожидании захода солнца.