Сокровища животного мира

Мы очень увлеклись и были в полном упоении от своей удачи, поэтому заметили грозящую нам опасность слишком поздно. Впопыхах, да и просто по невежеству, мы оставили огонь у корней дерева. Услышав оглушительный рев, мы бросились назад — посмотреть, в чем дело. Все дерево изнутри занялось пламенем; раздутое тягой, образовавшейся в стволе, как в гигантской трубе, пламя факелом рвалось из вершины дерева. Мы быстро прикинули, куда оно может упасть, и поспешили перенести подальше самые непрочные постройки нашего лагеря.

Два дня и две ночи пламя гудело и ревело в пустом стволе, хотя с самого начала он казался тонким, как скорлупка. И когда в глухую полночь наступила развязка, мы уцелели только по Божьей милости. Дерево грянулось оземь, сбив ряд других деревьев, словно строй кеглей. Упади оно в нашу сторону, от нас бы и мокрого места не осталось.

Когда мы узнали, что в деревьях таятся самые ценные для нас животные, мы принялись систематически обследовать лес. Наш траппер, расставлявший ловушки, получил указание отмечать зарубками дуплистые деревья, которые попадутся ему при ежедневных обходах; коллекторов, прочесывавших лес в поисках мелких животных, снабдили ножами, чтобы вырезать кресты на коре деревьев. Все эти деревья мы нанесли на самодельную топографическую карту нашего района и обрабатывали их по очереди. Каждое дерево занимает в моей памяти особое место; каждое задавало нам новые задачи и было само по себе целым открытием.

Множество деревьев, которые мы подвергали операции выкуривания, оказались необитаемыми, а другие вознаграждали за труды одной-единственной белочкой. Но у каждого дерева нам приходилось терять часы драгоценного времени на вырубку и расчистку окружающей растительности.

Одно дерево запечатлелось в моей памяти особенно ярко. Подобно многим нашим самым удачным находкам, оно было совсем рядом с лагерем. Утро выдалось суматошное. Накануне я не спал до полчетвертого утра, разбирая богатый улов, собранный с ловушек, поэтому мне было решительно не до африканских шуточек. С самого рассвета я работал в противомоскитной палатке. Вокруг кипела обычная хозяйственная жизнь, но часам к десяти я все чаще стал обращать внимание на Гонг-гонга, слонявшегося без дела. Я безжалостно прогнал его и снова с головой зарылся в бумаги. Через несколько минут он был опять тут как тут.

— Какого черта тебе надо? — зарычал я на него.

— Я найди дерево, хозяин, — последовал неожиданный ответ.

Надо сказать, что Гонг-гонгу было не больше двенадцати. Несколько недель назад я обнаружил его у нас на кухне и не сразу понял, что это прирожденный лидер и будущий ангел-хранитель нашего очага. Ждать пришлось недолго, пока он потихоньку не утвердился в этом качестве. А в то время я еще считал его всего-навсего ловким мальчишкой на побегушках и поэтому пренебрег ценной информацией, коротко отрезав:

— Ладно, потом поглядим.

Тем дело и кончилось.

Однако в положенный час нам не был подан ленч. Выяснилось, что повар не может оставить уже готовый омлет ни на минуту в силу разнообразных и, по понятию африканца, уважительных причин. Гонг-гонг, добившийся не без расчета привилегии подавать нам на стол, куда-то исчез. После этой небольшой забастовки мы получили долгожданную пищу, и я разослал нашу малочисленную армию на поиски дезертира. Не успели прозвучать первые призывные крики, как совсем рядом раздался ответ. Но тон его вывел меня из себя. Маленький бесенок звонким голосом требовал из-за деревьев, чтобы к нему немедленно бежали! Я смотрел на это иначе и послал Фауги притащить зарвавшегося юнца. Но когда и сей достойный джентльмен словно сквозь землю провалился, хотя я звал его во весь голос, я решил расследовать дело лично и вышел, переполненный чувствами самого непечатного характера.

Я наткнулся на них — они препирались о чем-то у подножия лесного великана, склонившегося над маленькой долинкой под углом сорок пять градусов.

— Ах вы!.. Не слышите, что вас зовут! — заорал я на них.

— Хозяин! — захныкал Гонг-гонг, обливаясь слезами. — Это мое дерево!

Должен признаться, что его нежный возраст и безысходное горе, написанное на плутовской физиономии, немного меня смягчили.

— Там что, есть мясо? — спросил я у Фауги.

— Да так… Я-то никого не слышишь… — Фауги начинал мяться, как всякий житель Западной Африки, когда он слегка озадачен. Он сунул голову в небольшое дупло у основания дерева и прислушался. — Нет, — еще раз уверил он меня, — ничего не слышно.

Я обрушился на Гонг-гонга, но тот рассыпался в слезных, прерываемых икотой уверениях, что «мясо» внутри обязательно есть.

В конце концов я заключил с ним соглашение: мы подкурим дерево, но, если «мяса» там не окажется, я его выгоню, а если там будут ценные животные, то разрешу остаться, но причитающийся каждому нашедшему «выигрышное дерево» подарок («даш») он не получит. Договор имел поразительный эффект. Гонг-гонг едва не лопнул от восхищения и лично возглавил отряд по снабжению сухой травой.