Сокровище

Это было странное ощущение: услышать свое настоящее имя, которое давно позабыл, и которое, как ему казалось, ничем не отличалось от всех последующих. Но мама произносила «Андрей» так нежно, так ласково, что о других именах уже и вспоминать не хотелось.

Вор улыбнулся. Он очень хотел обнять маму: прижать ее к груди и рассказать, как все это время скучал по ней. Он протянул руки и вдруг увидел, что вместо левой у него – какой-то некрасивый обрубок с торчащей желтоватой костью, расщепленной на конце, и куском грязной махрившейся кожи.

Месье Жан поспешно убрал руку за спину. Теперь он думал об одном: успела ли мама заметить, как он некрасив? Без руки?

Мама стала печальной.

- Тебе больно, сынок?

Месье Жан кивнул.

- Ничего. Скоро пройдет. Иди ко мне!

Месье Жан, позабыв обо всем, устремился к маме…

И получил ведро грязной воды – прямо в лицо. Затем – несколько грубых шлепков по щекам: их и пощечинами назвать было нельзя. Месье Жан очнулся.

Он по-прежнему не мог пошевелиться. Люди Сильвера крепко прижимали вора к столу. Его же собственный брючный ремень перетягивал левое предплечье. Отрубленная кисть лежала прямо перед глазами. Месье Жан посмотрел на нее – такую свою, но уже ничью, - и чуть не заплакал от жалости.

Подошел Сильвер. Он держал грязный и мерзкий топор; чистюля месье Жан и прикоснуться бы к такому побрезговал. Сильвер наклонился и заглянул вору в глаза.

- Теперь у тебя – очень простой выбор. Либо ты скажешь мне, на кого работаешь, и уйдешь пришивать руку. Либо – лишишься второй и истечешь кровью. Ты меня понял?

- Ага… - выдавил месье Жан.

Левая рука болела нестерпимо. А тут еще этот придурок издевался и предлагал поверить, будто у него действительно есть выбор. Выбор, конечно, есть. Но вовсе не такой, какой описывал Сильвер. Все, что оставалось месье Жану, - определиться, кем он уйдет: честным человеком или предателем. Чтобы уйти честным, надо было соврать; чтобы стать предателем, достаточно сказать правду. Все очень просто. Решение очевидно.

- У тебя – только один шанс, - продолжал Сильвер. – Учти, я знаю, когда мне врут, - он поиграл топором. – На кого ты работаешь?

- Я скажу, - отозвался вор. – Я скажу. Но учтите. Эти люди – очень опасны. Очень могущественны. Они вас везде достанут.

Сильвер нахмурился.

- Я переживу. Говори!

Месье Жан облизал пересохшие губы.

- На Виноградова.

Сильвер с удивлением посмотрел на вора.

- Точно?

Сильвер не отводил взгляд от лица месье Жана: следил за каждой черточкой, за малейшим движением глаз. Но вор не дрогнул.

- Да.

- Сейчас проверим. Держите его! – Сильвер поднял топор.

Месье Жан забился - из последних сил.

- Нет! – закричал он, и…

Грянули два выстрела: с небольшим промежутком, почти одновременно. Громила, стоявший рядом с Сильвером, дернулся и повалился на босса. Это спасло Сильверу жизнь: пуля лишь чиркнула по его голове.

Охранники выхватили оружие, сгрудились вокруг Сильвера и открыли ответный огонь, целясь в окошко, где только что был Виктор. Через секунду стрельба загрохотала со стороны входа: командор, не особенно заботясь о точности, отвлекал внимание на себя.

Месье Жан оживился. У него вновь появилась надежда. А вдруг все получится, и его смогут спасти? Он схватил отрубленную кисть, поднес ее к губам и поцеловал. Она еще теплая. Шансы есть. Руку ему пришьют. Конечно, она будет не та, что раньше, но, если упорно разрабатывать…

Месье Жан поднял глаза и неожиданно увидел Виктора. Прямо перед собой. Виктор был совсем рядом; он возник, словно из ниоткуда. Никто его пока не замечал, но это не могло продолжаться долго.

Месье Жан посмотрел на Виктора с мольбой. Пожалуйста! Помоги! Забери! Спаси! Виктор покачал головой.

Вор печально улыбнулся. Жизнь заканчивалась.

Виктор вскинул пистолет и прицелился. Месье Жан успел: подмигнул ему.

Виктор выстрелил.

14.

Стрельба оглушала. Она бесилась в колонках и рвалась наружу, норовя заполнить весь небольшой объем командного пункта, но Валентин не убирал громкость, словно боялся пропустить самое важное. Анна ритмично ходила за спиной Валентина вперед и назад; наконец не выдержала и вцепилась в спинку его кресла.

- Неужели ты ничего не можешь сделать?

- Нет, - Валентин ссутулился еще больше. – Там нет камер.

- Нельзя было отпускать Габриэля!

- Теперь уже поздно об этом говорить.

- Я поеду. Надо ехать. Ким! – ответа не последовало, поэтому Анна повторила, но уже громче и более требовательно. – Ким!

Дверь мастерской отворилась, и на пороге возник невозмутимый кореец.

- Собирайся! – объявила Анна. – Возьми оружие!

- Я работаю, - ответил Ким.

- Как ты можешь оставаться таким спокойным?

Анна была возмущена; для пущей убедительности она показала на колонки, откуда доносилась стрельба.

- Потому, что я работаю.

Ким скрылся в мастерской. Дверь бесшумно затворилась.

- У азиатов – железные нервы, - извиняющимся тоном сказал Валентин.

Анна прошлась по комнате. Несколько раз глубоко вздохнула и шумно выдохнула.

- Он прав. Надо успокоиться.

Но это было непросто. Анна прекрасно понимала, какая опасность грозит командору и Виктору.